Сердце женщины - Мухаммед Паруси Матви

Лейле в конце концов надоела чрезмерная робость Али, и она стала искать путь, который заставил бы юношу открыть свои чувства. И нашла. Однажды она позвонила в отель по телефону. Али обрадовался, как ребенок. Наконец-то представился случай говорить без опасений — перед ним была лишь телефонная трубка. «Что мне стыдиться своих чувств? Не лучше ли открыто сказать о них? А если Лейла не поймет меня? Нет! Надо решать!» — подумал он и, набравшись смелости, впервые в жизни произнес слова, которые прозвучали, словно клятва:

— Я люблю тебя!

Лейла не повесила трубку — для нее признание Али не было неожиданностью. Она лишь облегченно вздохнула.

С этого дня молодые люди не разлучались. Они решили зарегистрироваться и тотчас после окончания курсов уехать в Ливию. Семья Лейлы не возражала — родители были не прочь сложить с себя бремя забот и обязанностей. Опьяненный свалившимся счастьем, Али объяснял это по-своему: «Такое отношение к дочери свидетельствует о глубоком понимании жизни. Родители уверены в Лейле, полагаются на ее выбор и поэтому не тревожатся за ее будущее».

Домой Али вернулся с женой-иностранкой. Ее появление ошеломило родственников. Образованием, развитием и даже речью Лейла отличалась от членов семьи, в которую попала. Она внушала им то ли страх, то ли неприязнь. Домашнюю работу по-прежнему выполняла мать и сестры Али. К старым заботам прибавились новые — приказы Лейлы, которая принимала услуги как нечто должное. Сама она ничего не делала: труд считала занятием для себя унизительным.

Молодые часто ходили в гости. Али с удовольствием представлял жену друзьям и знакомым, тем самым давая ей возможность демонстрировать свои экстравагантные, по меркам консервативного общества, манеры. Дома Лейле не сиделось. Она ходила по магазинам, не пропускала ни одного фильма, бродила по улицам и всюду появлялась без покрывала. Изысканные туалеты, узкие, подчеркивающие фигуру платья свидетельствовали о хорошем вкусе молодой женщины. Прохожие смотрели ей вслед, знакомые не отрывали от нее глаз.

По городу поползли слухи. Но Лейла не обращала внимания на кривотолки, циничные взгляды, адресованные ей оскорбительные слова. Однако родичи Али считали, что ее поведение позорит их семью. Встревоженный муж посоветовал жене пореже выходить из дому, одной не показываться в публичных местах. Лейла на некоторое время утихомирилась.

Сестры Али вскоре вышли замуж. Хозяйственные заботы целиком легли на плечи матери. Старой женщине трудно было одной управляться с делами, и в доме появилась служанка. Взаимоотношения в семье напоминали очаг, где тлеют едва засыпанные пеплом угли, — достаточно легкого дуновения ветерка, чтобы вспыхнуло пламя.

Года два назад, будучи студенткой, Лейла имела связь с одним юношей. Однажды, проходя по городскому базару, она столкнулась со своим возлюбленным, который работал в торговой компании и по делам службы оказался в Ливии. После этой встречи молодую женщину будто подменили: она стала проявлять интерес к домашним хлопотам и до того пристрастилась ходить на базар, что даже бралась выполнять поручения свекрови.

Однажды, когда у Лейлы было назначено очередное свидание, Али позвал жену в гости. Отказаться от приглашения не было причин, и она передала своему возлюбленному через служанку записку, уверенная, что та ее не выдаст. Когда девушка вернулась, мать Али стала ругать ее за то, что она неизвестно где ходит. Оправдываясь, служанка чистосердечно все рассказала. В семье разразился скандал.

На следующий день Али вручил жене билет на самолет, отправлявшийся в Бейрут.

— Поезжай, дорогая! Пусть это послужит тебе горьким уроком!

— Да, мой милый! — ответила она, отводя глаза в сторону. — Это горький урок. Или, быть может, просто недолгое путешествие в другую страну.

Самолет взмыл ввысь. Али долго стоял на аэродроме, глядя ему вслед. Казалось, он навсегда прощается со своей мечтой. Затем он отправился в кафе, где обычно собирались чиновники. Когда разговор коснулся женитьбы, он помолчал, а потом произнес, уставившись в землю:

— Вы правы, только местная девушка не заставит нас раскаиваться в женитьбе на ней. Она — как беспроигрышный лотерейный билет!

Перевод Р. Шарафутдиновой.

Субхи аль-Гайяр

(ЕГИПЕТ)

ВЫБОР

Адвокат Хамди Абдальджалиль сидел за своим роскошным столом, углубившись в чтение справочника по юриспруденции, когда его секретарь спросил, сможет ли он принять некую госпожу по очень важному делу.

Вошла красивая женщина в расцвете лет, одетая в черное платье. Ее лицо выдавало испуг и некоторое замешательство, сквозь слабый румянец проступала бледность. Она едва слышно спросила:

— Вы меня не узнаете?

Ответом ей была соскользнувшая с губ улыбка.

— Я… я — Афаф… дочь Альхаджи Дервиша… кузена вашей матери.

Лицо адвоката осветилось приятным удивлением, и он сказал:

— Да… да, припоминаю. Сколько же мы с вами не виделись? Вы так изменились.

— Этого никому не избежать, — горестно заметила женщина. — Все течет, все изменяется.

— Я совсем не это имел в виду, — поправился он с улыбкой. — Я хотел сказать как раз обратное.

Несмотря на его утонченную любезность, посетительница все еще чувствовала себя скованно и, опустив глаза на пушистый ковер под ногами, продолжала застенчиво улыбаться. Адвокат решил ей помочь:

— Чем я могу быть полезен вам, госпожа Афаф?

— Вы могли бы оказать мне неоценимую услугу, — осмелев, быстро заговорила она, в ее голосе звучала мольба. — Речь идет о спасении моего мужа, а вместе с ним и всей нашей семьи.

— О, неужели ваше дело столь серьезно?

— Вы, вероятно, читали в газетах о процессе Абдассалама Авада, совершившего убийство матери?

При этих словах Хамди закрыл справочник: он перестал его интересовать. Сняв очки для чтения, он надел другие, для дали, затем поднял голову и через толстые стекла начал с интересом рассматривать посетительницу.

— Вы хотите сказать, что Абдассалам — ваш муж?

— Да, — подтвердила она и добавила: — Умоляю вас, спасите его. Господь вам воздаст за это. Боже мой…

— Успокойтесь, госпожа Афаф, — прервал он ее. — Я ознакомлюсь с вашим делом. Но мне потребуется некоторое время, чтобы изучить его, только тогда я смогу высказать свое мнение.

— А разве вы не следили за процессом по газетам?

— Конечно, следил. Но мне, как адвокату, не достаточно материалов прессы. Мне нужно изучить процесс по протоколам следствия, по обстоятельствам дела и так далее.

— Боже мой… — смутилась женщина и, опустив голову, нерешительно произнесла: — Понимаете, я хочу сказать вам… что…

Тут она запнулась.

— Что вы хотите сказать, госпожа Афаф?

— Я имею в виду материальную сторону… Мы…

— Я прошу вас не говорить о таких вещах, — деликатно прервал ее Абдальджалиль. — Я, госпожа Афаф, занимаюсь адвокатской деятельностью, потому что для меня это борьба за правду против несправедливости.