Морской штрафбат. Военные приключения - Сергей Макаров

Он взял подвернувшийся под руку красный карандаш и нарисовал на карте сильно вытянутый кривоватый овал, охватывающий приличный участок изрезанного фьордами побережья Норвегии.

— Да, — снова вздохнул Никольский, — толку, брат, от твоих разведданных…

— Бункер спрятан в боковой протоке, которая отходит от фьорда почти под прямым углом, — сказал Павел. — Береговые батареи расположены по обоим берегам главного русла, а протока с воздуха незаметна, потому что поперек нее натянута маскировочная сеть. Думаю, зимой ее можно было бы обнаружить. Немцам, наверное, на зиму приходится или убирать сеть, или сбивать с нее снег, чтобы она не оборвалась под его тяжестью…

— Ну и что? — сказал Никольский. — Ну обнаружим мы еще одну протоку… Мало их там, что ли? Да и до зимы мы ждать не можем. Видишь ли, твой рассказ, к сожалению, начинает подтверждаться.

— К сожалению?

— Увы. Неделю назад в Мурманск пришел очередной Пи-Кю — вернее, то, что от него осталось. Какой-то стервец спокойно, как в тире, расстрелял из-под воды четыре транспорта и один эсминец и так же спокойно ушел. При этом акустики с кораблей сопровождения в один голос клянутся, что не слышали шума винтов. А буквально вчера наш самолет-разведчик сфотографировал с воздуха идущую в надводном положении субмарину. Она сразу ушла под воду, даже не попытавшись его сбить. Снимок, естественно, далек от совершенства, но он позволяет с уверенностью утверждать, что очертания корпуса не совпадают с силуэтом какой-либо из известных нам моделей подлодок — немецких, наших или чьих бы то ни было еще. На палубе два каких-то непонятных объекта — один на носу, второй на корме. Они зачехлены, но по размерам смахивают на «биберы»…

— М-да, — глубокомысленно произнес Лунихин.

— А три дня назад в сопках был обнаружен и уничтожен немецкий парашютный десант. Взять живым и допросить никого не удалось, да это и ни к чему: у каждого при себе был аппарат для подводного плавания и утепленный гидрокостюм, так что комментарии, как говорится, излишни. Они пришли сюда разведать проходы в минных заграждениях, и это не первый случай. Остается только надеяться, что не было высадок, которые нам не удалось засечь.

Никольский снова вздохнул, а Иван Яковлевич суеверно поплевал через левое плечо.

— Словом, похоже, что твой рассказ подтверждается полностью, — заключил Никольский. — Для твоей реабилитации этих косвенных подтверждений маловато…

— Да плевал я на реабилитацию, — непочтительно перебил начальство Лунихин. — Катер доверили, и спасибо. Какая разница, лейтенант я или штрафник? Не в названии дело, главное, чтобы торпеды подвезли!

— Да, ты в нем не ошибся, — сказал Никольский Щербакову и снова повернулся к Павлу: — Так район приблизительно этот, ты не путаешь?

— Этот, — твердо ответил Павел. — Но — приблизительно. Плюс-минус сто километров. Эх, туда бы разведку послать! Они нам десант, и мы им десант. Так сказать, алаверды.

— Алаверды, — хмыкнул Никольский. — Соображаешь, даром что штрафник… Ну, раз ты такой сообразительный, пожалуй, открою тебе военную тайну: решение о заброске десанта уже принято.

— Я готов, — быстро сказал Павел.

— Э, нет, брат, — с усмешкой вмешался Щербаков, — так далеко наше доверие к тебе не распространяется.

— Ах да, я же сплю и вижу, как бы мне вернуться к Шлоссенбергу…

— Не в том дело. Просто ни к чему ты не готов, извини. Отощал, ослаб, да и специальность у тебя другая, а времени на подготовку нет.

— Когда? — спросил Павел.

— Самолет будет в воздухе через полтора часа. Тебя вызвали специально, чтобы перед вылетом еще раз уточнить район выброски. Задача у ребят простая: обнаружить объект, отметить на карте его местоположение и вернуться живыми.

— Да уж, проще не бывает, — усомнился Лунихин.

— Зато бывает сложнее, — заверил его снова помрачневший Никольский.

Он остался звонить в разведотдел флота, а Иван Яковлевич вышел проводить Павла.

— Ну, как ты там, штрафник? — спросил он, протягивая открытую пачку папирос. — В море-то скоро выйдешь?

— Если дадут торпеды, буду готов через пару дней, — закуривая, сказал Павел. — А там — как прикажут.

— И торпеды дадут, и приказ получишь, как только будешь готов, — пообещал Щербаков, тоже закуривая. — Что-то фрицы в последнее время зашевелились, отбоя от них нет.

— Так ведь лето, — усмехнулся Лунихин. — Летом даже мухи оживают, не говоря уже о жабах.

— Жабы, да… В такой ситуации, брат, ни одна блоха не плоха. А у тебя не блоха — целый, понимаешь ли, торпедный катер!

Павлу захотелось спросить, видел ли Иван Яковлевич этот катер, но он промолчал. Жаловаться не хотелось — это был, помимо всего прочего, далеко не лучший способ снискать расположение нового командира отряда торпедных катеров. Если бы Щербаков остался на этой должности, все было бы намного проще и понятнее. А с другой стороны, Иван Яковлевич его уважает и ценит не за красивые глаза, а потому, что знает, как умеет воевать командир ТК-342 Лунихин. Он это видел своими глазами, а новый командир отряда еще не успел насладиться этим впечатляющим зрелищем. Вот когда убедится, что под его начало попал не какой-то подозрительный, не до конца проясненный баклан, а настоящий моряк, тогда, может, и разговор у них начнется другой, и не придется ныть и канючить, выпрашивая каждую банку краски и каждый винтик. И воровать, когда прогнали взашей, так ничего и не дав, тоже не придется. И это хорошо, а то Федотыч со Свищом как-то уж очень ладно спелись и, когда в чем-то возникает нужда, уже не обращаются к командиру, а тихо, не спро-сясь, исчезают из расположения и так же тихо возвращаются — то с банкой графитовой смазки, то с какой-нибудь шестеренкой, а то и с кульком гречки… Скорей бы в море, пока эти архаровцы не засыпались!

— О чем думаешь, Паша? — спросил Иван Яковлевич.

— О торпедах, — ответил Лунихин.

…В светлых северных сумерках они сидели на камнях и, неторопливо покуривая, смотрели на залив. Мимо, почти неслышно из-за большого расстояния тарахтя мотором, прошел переоборудованный в сторожевик рыбацкий баркас. На мачте в полном безветрии вяло трепыхался красный флаг, с кормового флагштока свисал бело-голубой военно-морской. Сзади на буксире волочилась шлюпка; в ней кто-то сидел и тоже курил, поплевывая в кильватерную струю.

— Ну, что там в штабе-то слышно? — спросил Прокл Федотович.

— Да вот начальник артиллерийской разведки интересуется, куда третьего дня со склада пять банок шаровой краски подевались, — воспользовавшись уединением, сказал Павел. — Говорит, скоро меня командующий флотом на чай пригласит — посоветоваться, как бы это так сделать, чтоб с