Расколотая корона - Виктория Холт

был патриарх, и причина его приезда могла быть лишь одна. Он хотел собрать людей или деньги для защиты Святого Града. Сгорая от нетерпения услышать новости, Генрих немедленно даровал аудиенцию Ираклию и сопровождавшему его Роже де Мулену, Великому магистру ордена госпитальеров. Первым делом патриарх предложил королю ключи от Иерусалима и Гроба Господня.

— Я принес дурные вести, — вскричал Ираклий. — Королева Сибилла Иерусалимская молит вас о помощи. Ее сын, еще дитя, — наследник короны, а ее брат Балдуин при смерти. Он болен проказой, и плоть его быстро отпадает от костей. Он долго не проживет, а сарацины готовы взять Святой Град. Его нужно спасти, и королева Сибилла умоляет вас прийти ей на помощь.

— Мы непременно окажем ей помощь, — сказал король. — Я без промедления введу налог, ибо цель эта весьма достойная.

— Нужны не деньги. Нужен государь, чтобы повести войско против сарацин. Вы — тот самый человек, о король, ибо во время смерти Томаса Бекета вы поклялись, что отправитесь в Святой Град.

«О, Томас, — подумал Генрих, — неужели я никогда от тебя не избавлюсь? Я понес епитимью. Разве этого было не довольно?»

Он действительно давал такую клятву, но, разумеется, имел в виду, что отправится, когда придет время, и всегда знал, что время это никогда не придет. Как мог он, король с обширнейшими владениями, оставить их, чтобы отправиться в Святую Землю?

— Вы — могущественнейший из королей, — продолжал Ираклий. — Бог благословит вас, если вы сделаете это. Если же нет…

Король быстро сказал:

— Оставить свои владения — это вопрос, который предстоит решать не столько мне, сколько моим министрам. Сперва я буду обязан спросить их мнения. Если они сочтут, что мне следует ехать, я поеду. Но может статься, что они будут против, и я должен буду подчиниться их решению.

— Зачем же, милорд? Вы — король, который сам принимает решения. Весь мир это знает. Никто не осмелится пойти против вашей воли.

— Нет, король правит милостью своего народа. Будьте уверены, я сделаю все, что в моих силах, чтобы исполнить ваши пожелания. Нельзя допустить, чтобы Святая Земля пала под натиском неверных. Позвольте мне вынести этот вопрос на суд моих министров, и я сообщу вам их ответ.

— Милорд, ваш ответ не должен зависеть от них. Вы должны помнить о данной вами клятве. Вы должны помнить о своем долге перед Богом. Вы уже немолоды. Возможно, вы ближе, чем думаете, к престолу Суда.

Какой же неприятный человек этот Ираклий! Генриху он не понравился. Словно у него и без того было мало забот, чтобы еще и эта напасть на него свалилась. Он не собирался в Иерусалим. Да и как он мог? Он представлял себе, какой хаос начнется, если он уедет. Его сыновья, готовые вцепиться друг другу и ему в глотку. Алиенора, за которой нужен глаз да глаз! Нет, он определенно не мог уехать.

Он настоял на том, что вынесет вопрос на совет, который созовет немедленно.

Так он и сделал, сперва дав им понять, что их соберут для обсуждения того, следует ли ему собирать войско и отправляться в крестовый поход за Святой Град; и он ясно дал понять, что всякий, кто проголосует за его отъезд, лишится его благосклонности. Им оставалось лишь решить, что он ни при каких условиях не может покинуть свои владения и что сделать это сейчас означало бы пойти против воли Божьей.

Алиенора, услышав об этом, позабавилась. Она так хорошо его понимала. Поехать в Иерусалим! Оставить Алису! Попытаться смыть свои грехи! «Нет, — подумала она, — их слишком много для этого. Ему понадобится двадцать таких походов».

Поедет ли он? Конечно же, нет. Как ни странно, хотя он и провел большую часть жизни близ полей сражений, он не был влюблен в битву. Он всегда считал, что сражения расточительны и редко приносят победителю то, за что он боролся. Куда лучше было обсуждать и маневрировать, склоняя врага к сделке. Он был мастером заключать сделки, которые оказывались выгодными для него самого.

А что же она? Каковы его планы? Она не знала. Но она все еще оставалась при дворе. Ей не дозволялось много свободы. Если она выезжала верхом, ее всегда сопровождали тщательно подобранные им слуги. Неужели он думал, что она помчится к побережью и сядет на корабль до Франции?

Она, по правде, часто об этом думала. Если бы она смогла добраться до Ричарда, вместе они удержали бы Аквитанию против всех, и если Генрих и вправду замышлял отдать ее Иоанну, тогда, клянусь Богом, она сделает все возможное, чтобы до него добраться.

Она вспомнила, в каком восторге были они с Людовиком, когда отправлялись в свой крестовый поход. Было что-то в таком походе, что зажигало кровь. Воображаешь себя скачущим к славе, неся крест. Конечно, на поле боя все было совсем иначе. Смерть есть смерть — не славная, а кровавая и ужасная. И люди есть люди, будь они христиане или сарацины, как она для себя открыла.

Ах, Саладин. Каким он был любовником. А теперь появился другой Саладин. Его сын, его внук? И он угрожал отнять Иерусалим у христиан!

Предположим, она вышла бы замуж за Саладина, как однажды подумывала, предположим, благодаря этому браку между сарацинами и христианами установился бы мир. Если бы Саладин стал христианином, старый Ираклий не был бы здесь сейчас, умоляя Генриха прийти на помощь бедному прокаженному Балдуину.

Но жизнь складывалась не так. Вместо Саладина она вышла замуж за Генриха Плантагенета.

Генрих тем временем готовил членов своего совета. Учитывая положение дел в Аквитании, Нормандии и Анжу, он не считал, что сейчас подходящий момент для дальних отлучек. Он просил их представить, какие беды могут возникнуть, если его не будет рядом. Крестовый поход — предприятие дорогостоящее. Народ придется обложить налогами, и как они на это отреагируют? И без того было плохо, когда им приходилось платить за безопасность собственной страны. Он сам, может, и снискал бы личную славу, но что сталось бы с его страной? Он всегда стремился служить своим подданным и дать им возможность мирно жить в справедливом обществе. Если он будет отсутствовать, он не видел, как сможет сохранить законы Англии, установленные его прадедом и укрепленные им самим; и он знал, что члены его совета, будучи людьми мудрыми, никогда не позволят ему ввязаться в подобную авантюру.

Собрание состоялось в Лондоне; присутствовала