Расколотая корона - Виктория Холт

— Смотрите, миледи. Оно подбито горностаем.

Королева взяла платье и приложила к себе.

— Давно я не носила такого прекрасного платья, — сказала она. Она велит немного перешить его, чтобы оно соответствовало ее вкусу, и оно будет совершенным. Мех был высочайшего качества, а алое сукно — превосходным.

На следующий день от короля прибыл еще один подарок. Это было седло, украшенное золотом. Ее фрейлины от радости закружились вокруг нее. Алиенора задумчиво смотрела на них.

Король задерживался в Нормандии дольше, чем намеревался. Ему так много нужно было уладить. Алиенора слышала, что он вмешивается в дела Франции. Он боялся Филиппа; и неудивительно, после того как он обошелся с сестрой Филиппа.

Что происходило с Алисой? Она все так же содержалась в Вестминстере, а Ричарду по-прежнему отказывали в невесте.

Алиенора мрачно улыбнулась, гадая, что бы случилось, если бы правда об отношениях Генриха и Алисы стала достоянием гласности. Сколько раз она хотела раскрыть эту тайну. Сколько бы это доставило хлопот — но лишь на время! Генриху можно было доверить найти выход. Нет, куда забавнее было держать его в напряжении. Он выпутался бы из этого затруднения так же ловко, как и из убийства Томаса Бекета. Она была уверена, что лучший способ досадить ему — это молчать и время от времени слегка пугать его тем, что связь может быть раскрыта.

Ричард теперь не возьмет Алису, но она посоветовала ему не давать отцу этого знать. Пусть Генрих и дальше мучается, как мучился все эти годы. Каков же хитрец этот Генрих Плантагенет! Мысленно понося его, она чувствовала облегчение совести. Если она и была в какой-то мере виновата в раздоре между их сыновьями, то он был виновен еще больше.

Она жаждала увидеть его, и когда услышала, что он подумывает о возвращении в Англию, ее дух воспрял. Он был уже в пути, а с ним — их дочь Матильда, теперь уже на сносях, и ее муж. Алиеноре пора было покидать Солсбери.

***

С какой же радостью она приветствовала дочь!

Матильде было двадцать восемь лет, ее мужу, герцогу, — на много лет больше; и теперь Матильда была беременна и сказала Алиеноре, как она рада ее видеть.

Они проводили вместе большую часть дней, и Матильда часто дивилась тому, как молодо выглядит ее мать.

— Я провела столько лет в заточении, что сумела себя сохранить, — рассмеялась королева.

— Вы увидите перемены в короле, когда встретитесь с ним, — предупредила ее Матильда.

— Увижу ли я его, интересно? Он ничего не говорил о нашей встрече.

— Он очень расстроен смертью Генриха.

— Это его изменило?

— Потеря сына не сильно его изменит. Только потеря короны способна на это.

— Значит, годы берут свое?

— Вы же знаете, он никогда не заботился о своей внешности. Уверена, его часто принимают за самого последнего из его слуг, ибо он лишь в редких случаях обращает внимание на свой наряд.

— Он всегда был таким, — сказала Алиенора. — Я, бывало, говорила ему, что он похож на крепостного.

Она хотела так много о нем услышать, но ей приходилось сдерживать свое любопытство. Она не хотела, чтобы даже Матильда знала, как много она о нем думает.

Они сидели вместе, Матильда вышивала одежду для своего ребенка, а Алиенора пела или играла на лютне.

— Когда я была в Солсбери, мне приносили новые песни, — сказала она. — Так много новостей я узнавала из них. Менестрели пели мне о том, что происходит с вашим отцом и вашими братьями.

Алиенора полюбила детей — Генриха, Оттона и маленькую Матильду. Она с материнской заботой следила за здоровьем Матильды и сама сделала многие приготовления к ее родам.

— Что будет в Саксонии? — спросила она Матильду, но та не могла сказать. Ее муж, известный как Генрих Лев, не захотел воевать в Италии, как того желал император Барбаросса, и по этой причине император ополчился на него. Итог — изгнание.

— Как я благодарна, что мы могли обратиться к моему отцу, — сказала Матильда.

Алиенора заметила, что ее муж намного старше ее. Счастлива ли она с ним?

Матильда ответила, что счастлива настолько, насколько могут рассчитывать королевские принцессы.

— Возможно, я ожидала слишком многого, — заметила Алиенора. — Я вышла замуж за вашего отца по любви, знаешь ли.

— И посмотри, чем это кончилось, — заметила Матильда. — Вскоре вы возненавидели друг друга, и все эти годы он держит вас в плену.

— По крайней мере, вначале была любовь. И хотя я никогда не любила Людовика, он, я верю, любил меня до самой своей смерти.

— Но вы не такая, как мы все, матушка. Вы сами вершите свою судьбу. Наша же настигает нас.

— И, как ты говоришь, в конце концов меня настигло заточение. Возможно, лучше, когда наши браки устраивают за нас, а мы остаемся добрыми, послушными женами. Твой Генрих — хороший муж?

— Он ревнив.

— Так часто бывает со стариками. И со старухами тоже. Я была на двенадцать лет старше вашего отца, и думаю, это стало одной из причин раздора между нами. Он был неверен, а я не смогла этого вынести.

— Но ведь вы были неверны в первом браке.

— То был Людовик. Это другое. Людовик мог бы мне изменить, и мне было бы все равно. Но, возможно, я лгу. Я могу так говорить, потому что он бы никогда этого не сделал. Нет, не думаю, что я стерпела бы неверность ни одного из моих мужей, и когда я обнаружила ее у Генриха, с этого и начались наши беды.

— Мой Генрих разгневался из-за Бертрана де Борна, — сказала Матильда. — Тот писал мне любовные стихи. Генрих узнал об этом и изгнал его со двора.

— Он великий поэт, — сказала Алиенора. — Его сравнивают с Бернартом де Вентадорном. Но я бы не позволила петь его стихи в Солсбери, потому что он причинил много вреда твоему брату Ричарду.

— Ты знаешь почему. Он влюбился в моего брата Генриха.

— Я думала, он влюблен в тебя.

— Он посвящал стихи мне, но любил Генриха. Если бы ты видела стихи, что он писал Генриху, ты бы поняла, как сильно он его любил. Он считал моего брата прекраснейшим созданием из всех, что когда-либо видел, а ты знаешь, как эти поэты