Королевские сестры - Виктория Холт

— Они не вызывают у меня особой симпатии к мистеру Хьюзу, — сказал принц.

***

Портной мистер Хьюз явился в Кэмпден-хаус по приказу герцога Глостерского. Когда он вошел в холл, его чуть не сбила с ног шумная толпа маленьких мальчиков — девяносто человек. Один стоял в стороне и выкрикивал команды.

— Сюда. Тащите его сюда. Живее, воины!

— Какого… — выдохнул мистер Хьюз, когда маленькие ручонки вцепились в его руки и ноги и потащили его на пол; ибо хоть нападавшие и были малы, их было много, и они буквально облепили его.

— Вот сюда, — раздался приказ. — Сюда. Мы научим его делать жесткие корсеты.

— Помогите! — вскричал мистер Хьюз, настолько сбитый с толку, что не мог понять, что с ним происходит.

Чей-то голос произнес:

— Ваше Высочество, что это?

— Мои воины держат все под контролем, — последовал ответ.

— Это же мистер Хьюз, портной. Мистер Хьюз, что же с вами случилось?

Мистер Хьюз с благодарностью выдохнул, услышав голос своего друга и земляка-валлийца, Льюиса Дженкинса.

— Я не знаю. Эти… бесенята набросились на меня, как только я вошел в холл.

— Мы ведем его на деревянного коня, — раздался высокий голосок. — Он будет наказан за то, что делает жесткие и неудобные корсеты.

— Мистер Хьюз, — сказал Льюис Дженкинс, — вставайте, любезный. А ну, отойдите, мальчики.

— Они не принимают приказов ни от кого, кроме меня.

— Деревянный конь, мистер Хьюз, это наказание для провинившихся солдат. Не обращайте внимания. Мистер Хьюз — не из людей Вашего Высочества.

— Он делает корсеты, которые давят. Они и сейчас мне давят.

— Почему бы вам не попросить его переделать их для Вашего Высочества? Это было бы разумнее, чем игра, в которую вы играете.

Мистер Хьюз поднялся на ноги, но руки все еще тянули его за одежду. Он сказал:

— Мне жаль, что корсет слишком тугой, Ваше Высочество. Позвольте мне его переделать.

— Вы можете его переделать? — спросил герцог.

— Разумеется, Ваше Высочество. Я могу сделать так, что вы вообще не почувствуете, что на вас корсет, и сделал бы это сразу, если бы вы попросили.

— Воины… разойдись! — крикнул Глостер. — Мистер Хьюз, в мои покои, шагом… марш!

И Глостер удалился с портным, и вскоре корсет был переделан и сидел удобно.

Льюис Дженкинс посмеялся над этим случаем с другими слугами.

— Этот малыш своего добьется, — заметил он, и ему подумалось, что им повезло служить герцогу Глостерскому. Пора бы уже признать его принцем Уэльским, ибо чем больше почестей достанется ему, тем больше выиграют и они все.

КОНЕЦ ЖИЗНИ

Миссис Ланди, дочь Роберта Ланди, который был губернатором Лондондерри, где проявил себя не лучшим образом, предал Вильгельма и покинул город во время осады, — улыбнулась Элизабет Вильерс, гадая, отчего та так любезна с ней.

— Вы имеете большое влияние на милорда Шрусбери, — сказала Элизабет, — и я это прекрасно понимаю.

Миссис Ланди, тщеславная и хорошенькая женщина, рассмеялась.

— Он упрямый черт, — сказала она, — если уж что-то решил.

— А какой мужчина не таков? — спросила Элизабет. — Но иногда — нет, даже часто — можно прибегнуть к мягкому убеждению.

— Думаете, Шрусбери меня послушает?

— Если он не послушает вас, он не послушает никого.

Это польстило женщине; она вскинула голову. Без сомнения, она гордилась своей победой, ибо Шрусбери считался очаровательным мужчиной. У него был поврежденный глаз, который некоторые находили отталкивающим, но другим, казалось, это лишь добавляло ему привлекательности. Сама Элизабет знала цену небольшого несовершенства и то, как его можно превратить в достоинство.

Она должна заставить Шрусбери принять должность. Вильгельм будет так рад, если она это сделает, а ей не терпелось привязать его к себе все крепче и крепче.

— Герцогство. Это чего-то стоит, — продолжала Элизабет. «Неужели, — подразумевала она, — вы предпочли бы быть любовницей графа, а не герцога?» Будучи любовницей короля, Элизабет могла показать, что ранг возлюбленного имеет первостепенное значение.

— Кажется, его не волнуют титулы.

— В этом отношении он и так хорошо обеспечен, — добавила Элизабет. — Но я еще не встречала человека, который не был бы готов взять еще немного. Ручаюсь, вы заставите его сделать так, как вы хотите.

Миссис Ланди была совсем не уверена, что это было ее желанием, но Элизабет тонко убеждала ее, что именно так и есть.

«Что ж, — думала миссис Ланди, — государственный секретарь, герцог… это довольно приятно. И король — и королева — будут знать, что именно миссис Ланди убедила этого упрямца изменить свое решение. Тогда им следовало бы относиться к миссис Ланди с большим уважением».

— Я поговорю с ним, — сказала она.

— Я знаю, что у вас все получится, — заверила ее Элизабет.

***

Глостер страдал от лихорадки, и его мать обезумела от тревоги, пока не вспомнила, что некий мистер Сентиман готовил настойку из бренди и шафрана, которая, по его утверждению, излечивала любую лихорадку. Дядя Анны, Карл II, баловался изготовлением лекарств, и она слышала, как он рекомендовал этот рецепт. Поэтому Анна немедленно послала за мистером Сентиманом.

Смесь принесли Глостеру, который, протестуя, выпил ее. Она излечила его от лихорадки, но вызвала такое недомогание, что родители испугались, что он на пороге смерти.

Анна сидела по одну сторону его кровати, Георг — по другую.

— Он не должен умереть, — с разбитым сердцем прошептала Анна, и Георг подошел к ней и положил одну из своих пухлых рук ей на плечо. Добрый, утешающий Георг, любивший мальчика так же, как и она. Глостер слабо посмотрел с одного на другого и едва заметно улыбнулся.

— Не надо так сокрушаться, папа и мама, — сказал он. — Я скоро поправлюсь. Мне нужно муштровать воинов, которых я собираюсь предложить королю, чтобы они отправились с ним во Фландрию.

Затем он закрыл глаза и уснул.

Он был прав; ему стало лучше.

Это был славный день, когда Анна и Георг поняли, что он вне опасности.

— Его следует провозгласить принцем Уэльским, — сказала Анна.

Георг покачал головой, давая понять, что это было бы неразумно.

— Мария к нему расположена, она дает ему почти все, что он просит. Иногда мне кажется, она бы