Молот шотландцев - Виктория Холт

жениться на дочери короля? Но я вышла за него, чтобы угодить вам. Я взяла в мужья этого стареющего человека, потому что он был важен для ваших замыслов. Я жила с ним, я родила ему детей, а потом он умер. Так почему же теперь я не могу выйти замуж по своему выбору?

— Ты никогда не выйдешь замуж, кроме как по моему слову.

— Как это несправедливо. Значит, мне отказано в любви, потому что я дочь короля? Один брак по государственным соображениям… я это приняла. Но во второй раз я требую права выбрать самой.

— У тебя нет никаких прав! — вскричал король. — Ты сделаешь, как я скажу.

— Вы не можете расторгнуть наш брак. Ральф — мой муж. И что бы вы с ним ни сделали, этого не изменить.

— Он может остаться моим узником. Ты будешь лишена своих владений. Тебе придется узнать, что бывает с теми, кто ослушивается короля.

— Вижу, я ошиблась. Я думала, у меня есть любящий отец. Как мы любили друг друга… когда-то. Когда наша матушка была жива, и девочки, и маленький Эдуард… Как мы доверяли вам, как надежно было нам в вашей любви. Но то были нежные цветы, не так ли, погубленные первым холодным ветром… как майские бутоны… прекрасные, но хрупкие.

Она положила руку на живот, где носила дитя.

— Государь… быть может, моих женщин…

Король подскочил к ней.

— Что такое?

Она отстранила его.

— Словно дитя чувствует немилость своего деда.

— Тебя следует отвести в твои покои.

Она пожала плечами.

— Прощайте, отец, вы жестокий человек. Я бы никогда не поверила…

Слезы навернулись ей на глаза, и вдруг она бросилась ему в объятия.

— Я не могу этого вынести, — сказала она. — Не мой дорогой, дорогой отец…

Он прижался губами к ее волосам. Как она была прекрасна! Какая яростная в своей страсти! Другой он бы ее и не желал. Дикарка, его дорогая дочь. Как он всегда ею гордился.

Она прижалась к нему. Она не отпускала его. Да он и не пытался высвободиться.

— Скажите, что я прощена, — пробормотала она почти бессвязно. — Тогда я уйду… Может, мне позволят присоединиться к мужу в его темнице… Ваш внук родится в неволе, но по крайней мере я буду с мужем…

— Довольно! — грубо сказал король.

— О, отец, я верю, вы все-таки меня хоть немного любите.

— Ты мое любимое дитя, и ты это знаешь, — сказал он.

Она обвила руками его шею, и лицо ее просияло.

— Все еще… ваше любимое дитя?

— Ты всегда им будешь.

— О, мой дорогой отец, как вы меня осчастливили.

— Дитя мое, я так сокрушался, что между нами возникло это несчастье.

— Этому должен прийти конец. Дорогой отец, позвольте мне рассказать вам, как я люблю своего мужа. Вы тоже его полюбите, стоит вам лишь его увидеть. Вы должны полюбить того, кто так нежно любит вашу дочь и принес ей такое счастье. Отец, чтобы сделать меня счастливой, не отдадите ли вы приказ о его освобождении?

Он взял ее руку и поцеловал.

— Полагаю, я должен это сделать, раз моя властная дочь того требует.

— Никто не повелевает королем, но по доброте сердечной и из любви к своим детям он не мог бы позволить им и дальше страдать. Я хочу посетить все кресты нашей матушки и вознести там благодарность за то, что вы меня простили. Я хочу привести туда своего мужа, чтобы мы оба могли ее поблагодарить. Если вы снова полюбите меня, я стану самой счастливой женщиной на земле.

— Я никогда не переставал тебя любить.

Теперь была ее очередь наказать его.

— А мне показалось, что перестали. Наша матушка, должно быть, плакала на Небесах, видя вашу жестокость ко мне и моим близким.

Он слегка поморщился. Он думал о том, что скажет Элеонора на Небесах о его планах снова жениться, о его тоске по прекрасной Бланке, самой прелестной принцессе, какую когда-либо видели, по слухам.

Ему стало не по себе, ибо его страсть к Бланке казалась изменой Элеоноре.

— Теперь она возрадуется, потому что мы снова добрые друзья, — сказала Джоанна. — Я уверена, она смотрит на нас сверху и плачет от радости.

«Она бы поняла», — подумал он. Элеонора всегда понимала. Если бы она была жива, он остался бы ее верным мужем до конца своих дней. Но она ушла, и он был один, а Бланка, по всем рассказам, была так прекрасна.

Он сказал:

— Твой муж будет освобожден, твои земли будут возвращены.

Она прижалась к нему, целуя его, ликуя в своем триумфе. Как же она была права. Сила, суровость, нрав Плантагенетов — ничто не устояло перед ее уловками. Его сентиментальность, конечно, помогла ей, его привязанность к семье. Но именно ее искусство сыграло на этом.

Он был так счастлив, что их отношения восстановлены. Он признавал, что скорее потеряет замок, чем услышит недоброе слово или увидит дурной поступок от своей семьи. Он так их всех любил. Они были венцом его любви к королеве.

Он беспокоился о ней. Все эти волнения были вредны для ребенка, которого она носила.

— Теперь дитя счастливо. Можете смеяться, государь, но, говорю вам, оно успокоилось. Полагаю, оно уже знает, что его дед — король.

— Ты говоришь вздор, — с нежностью сказал он.

Ей хотелось запомнить каждое сказанное слово, каждый его жест. Она расскажет обо всем Ральфу, когда они снова будут вместе. Он поймет, что у него жена не только обольстительная, но и умная.

Она нежно простилась с отцом, и все дивились тому, как легко он поддался на уговоры, ибо очень скоро Ральф де Монтермар был освобожден, и, поскольку двор в то время находился в Элтемском дворце, он отправился туда, чтобы принести оммаж королю.

Эдуард принял его милостиво и пожаловал ему титул графа Глостера и Херефорда. Честь, и вправду. Затем они с Джоанной отправились в замок Мальборо, где и родился их ребенок. Это была дочь, и они назвали ее Марией.

Глава XI

НЕВЕСТА КОРОЛЯ

Король получил ужасный удар. Несколько лет он мечтал о Бланке. Он писал ей, получал ответы на свои письма и поручил своим послам при французском дворе присылать все возможные вести о принцессе Бланке.

Филипп,