Молот шотландцев - Виктория Холт

Сама принцесса Элеонора начинала чувствовать, что ее обошли судьбой. Ее отец постоянно переезжал с места на место, и ей не всегда было легко быть с ним; правда, у нее был свой прекрасный двор — ни у кого в семье, даже у принца Эдуарда, не было лучшего — но этого было недостаточно.

Ей казалось, что она должна либо смириться со своим незамужним положением, либо просить отца снова начать переговоры с Арагоном. Возможно, это было бы неприемлемо для арагонцев, ибо их самолюбие, должно быть, было уязвлено вторым отказом.

Элеонора начала задаваться вопросом, найдется ли мужчина, ради которого она была бы готова покинуть свой дом, и вскоре после смерти матери она обнаружила, что такой есть.

Ко двору ее отца прибыл Генрих III, герцог де Бар-ле-Дюк. Он был старшим сыном Тибо II и после его смерти унаследовал обширные земли, имевшие большое значение, поскольку они располагались между Францией и Германией. Герцогство было образовано еще в десятом веке, и правящие герцоги вели свой род от Карла Великого и считали себя более царственными, чем Капетинги.

Герцог де Бар-ле-Дюк сразу же был очарован Элеонорой, и они с удовольствием скакали впереди своей свиты в Виндзорском лесу, а затем, оставшись одни, пускали лошадей шагом и беседовали — он о своем герцогстве во Франции, она о жизни в Англии.

Джоанна, с которой Элеонора часто виделась, с интересом наблюдала за этой растущей дружбой.

— Это была бы хорошая партия, — заметила она. — Я уверена, наш отец согласится.

Элеонора покачала головой.

— Я бы побоялась предложить. Есть ведь Арагон.

— Как же тебе не везет с этим Арагоном! А мы-то думали, что Сицилийская вечерня с этим покончила.

Джоанна оценивающе оглядела сестру.

— Ты все еще красива, — продолжила она. — Собственно, ты всегда была самой красивой из нас всех. Хотя я часто обманываю людей, заставляя их думать, что это я. Гилберт, безусловно, такого мнения. Тебе следует лучше устраивать свою жизнь, сестра, как это делаю я.

— Разве я могу просить герцога де Бар-ле-Дюк взять меня в жены?

— Есть способы. Почему бы не выйти за него тайно и не поставить всех перед свершившимся фактом? Тогда никто ничего не сможет поделать.

— Ты говоришь так, будто мы дочери из простого дома.

— Наша жизнь — это то, что мы из нее делаем, — мудро заметила Джоанна, — и если ты собираешься смириться с тем, что тебе уготовано судьбой, то лучшей доли и не заслуживаешь.

— Тебе-то хорошо говорить. У тебя обожающий муж…

— Который поначалу казался очень старым… и который очень стар. Будем откровенны. Гилберт не будет жить вечно, и тогда я уж точно сделаю свой собственный выбор.

— Ты говоришь очень безрассудно, Джоанна.

— И некоторые говорят, что и поступаю так же. Но посмотри, что мне это принесло. Двое детей, и, смею заявить, третий на подходе. Все, чего я хочу. Забавно, как Гилберт пытается предугадать мои желания еще до того, как я сама их осознаю. Дорогая сестра, бери то, что хочешь. Если не возьмешь, то никогда и не получишь.

«Легко ей советовать», — подумала Элеонора.

И тут внезапно — и это было, безусловно, странно, напомнив Элеоноре о том другом случае, когда они с Джоанной молились о чуде, — Альфонсо Арагонский умер. Она была свободна.

Ее отец приехал в Виндзор с валлийской границы.

Он взял ее руки и поцеловал. Она прижалась к нему. В его глазах все еще стояла печаль, и она знала, что он скорбит по их матери. Он по-прежнему настаивал на том, чтобы покойную королеву поминали в Вестминстере заупокойными песнопениями и мессами.

— Дитя мое драгоценное, — сказал он, — пора нам устроить твое будущее. Тебе почти тридцать лет. Если ты хочешь выйти замуж и познать радость материнства, то это нужно сделать сейчас.

— Я знаю, дорогой отец, — сказала она.

— Я бы с радостью оставил тебя при себе, но мне, любовь моя, часто придется отправляться на войну. Это неизбежно. Есть Уэльс, Шотландия, да и французы не дремлют. Я хотел бы видеть тебя счастливой, как твоя сестра Джоанна. Дети — великое благословение, дитя мое. Я заметил твою растущую дружбу с герцогом де Бар-ле-Дюк.

Она улыбнулась, и, когда он увидел радость на ее лице, он испытал огромное облегчение.

— Он с радостью попросит твоей руки, — сказал он. — Он очень тебя любит, и я уверен, ты тоже к нему расположена.

— Он великий вельможа.

— Воистину королевской крови. Он хороший человек, верный человек. Это для меня важнее всего. А стратегическое положение его земель может иметь для меня огромное значение, если я вступлю в конфликт с королем Франции, а я хорошо знаю, что тот положил глаз на Гасконь. Я бы приветствовал ваш союз… если ты не против.

— Дорогой отец, — ответила она, — я давно думаю о том, чего мне не хватает. Если бы я могла часто вас видеть, я была бы счастлива отправиться в Бар.

Эдуард обнял ее и заверил, что в скором времени ее ждет свадьба.

Так и случилось, ибо когда герцог де Бар-ле-Дюк понял, что его сватовство будет принято, он был вне себя от радости.

Эдуард твердо решил, что его любимая дочь не выйдет замуж за незнакомца, и пригласил герцога остаться в Англии, пока не будет устроена свадьба, и все то лето Элеонора и герцог постоянно проводили время вместе. В сентябре король созвал всю свою семью, главных рыцарей страны и всех вельмож королевства в Бристоль, где и состоялась церемония.

Торжества были великолепны, ибо, хотя Эдуард, в отличие от отца и матери, не был расточителен, он считал, что бывают случаи, когда необходимо показать народу важность происходящего. Более того, это была свадьба его самой любимой дочери, и он хотел, чтобы ее воспоминания об Англии были приятными. Жених тоже должен был осознать могущество семьи, с которой породнился, ибо король непременно когда-нибудь обратится к нему за помощью.

После этого все отправились в Мортлейк, где их принимали при дворе принца Эдуарда. Ему было уже десять лет — высокий, красивый и очень похожий на отца. Он был склонен к праздности, а