Венская рапсодия - Дростен Юлия

— Как ты? — спросила она.

— Хорошо, — ответил он, не раздумывая. — Только глаза слегка жжет. Я хочу тебе кое-что показать. — Из внутреннего кармана мундира он достал книжечку из тонкой белой бумаги ручной выделки и протянул женщине: — Она была со мной в Альпах и придавала сил, особенно после того, как я попал в госпиталь.

Фанни взяла книжечку. На обложке изогнутыми буквами было написано: «Ф. Ш. Бал-маскарад в королевской опере Будапешта 17 февраля 1910 года».

— Это же моя бальная книжка! — Она покрутила вещицу в руках и осторожно положила обратно во внутренний карман мундира. — Пусть она придает тебе сил и дальше.

Ты все еще хранишь мой носовой платок? — спросил Макс.

Она кивнула. Потом сообразила, что он ничего не видит, и сказала:

— С тех пор как ты отбыл в Италию, он лежит у меня под подушкой.

Кальман улыбнулся и погладил ее по руке. Какое-то время они сидели молча. Фанни прислушивалась к хрипам в груди Макса, сопровождавшим каждый его вдох. «Пусть бы только он поправился», — заклинала она про себя.

— Нелли была у тебя? — спросил наконец Макс.

— Да. Вчера.

Мужчина крепче сжал ее руку.

— И сказала тебе, что мы все обсудили?

— Да, — повторила Фанни.

— Вашей дружбе конец?

— Не знаю. — При мысле о последней встрече с Хеленой у Фанни стало тяжело на душе.

— Я хотел сначала поговорить с тобой, — признался Макс. — Но о моем ранении, разумеется, оповестили только Нелли.

Он судорожно вдохнул, и в груди у него снова что-то захрипело. Молодой женщине пришлось собраться, чтобы не поддаться панике.

— Настало время быть честным, — продолжил Кальман, — с самим собой, с тобой, со всеми остальными. — Он отпустил ладонь Фанни, протянул руку и провел пальцами по ее щеке. — Ты говорила, что у нас нет будущего, Фанни. Возможно, теперь его в самом деле нет. Я чувствую себя так, будто опять стою в начале пути и должен заново учиться всему, что, как мне казалось, я знал. Хочу сказать, что люблю тебя, но это тебя ни к чему не обязывает. — Он помедлил и добавил: — Но я буду очень рад, если мы останемся друзьями. Что такое, Фанни? — Макс вновь прикоснулся к ее щеке. — Ты плачешь?

— Да, плачу, — всхлипнула она. — Прости, сестра сказала, что тебя нельзя волновать. Но в моих слезах виноват ты. — Она отерла глаза. — Ты всегда можешь рассчитывать на мою искреннюю дружбу и любовь. — Фанни взяла лицо Макса в ладони и нежно поцеловала его.

Он осторожно обхватил ее запястья и высвободился.

— Ты говоришь так потому, что мой вид вызывает у тебя сострадание. В нынешнем состоянии я буду для тебя только обузой. Хуже ничего и быть не может. Пойми, мне нужно заново устроить свою жизнь. А там уже время покажет. — Он взял ее правую руку и по очереди поцеловал каждый палец. — Теперь расскажи мне о себе. Как твои дела?

К смене темы разговора Фанни оказалась не готова. Поначалу она не знала, что сказать. Запинаясь, она поведала Максу, что подумывает о покупке салона мод мадам Моро. Как и Хелена, Кальман счел идею замечательной и предложил выступить поручителем по кредиту.

— Это очень великодушно с твоей стороны. — Фанни была тронута. — Мне и в самом деле необходим кредит, но небольшой. Мадам сделала очень выгодное предложение, а деньги, которые много лет переводил на мое содержание неизвестный благотворитель, покроют основную часть суммы. — Она нахмурилась. — Кстати, я предприняла еще одну безуспешную попытку найти родителей.

Она рассказала Максу о том, что Йозефа узнала печать с конверта, предъявленного перед родами ее матерью, а также поведала о письме, которое отправила в осведомительное бюро.

— Но эти господа даже не сочли нужным мне ответить, — закончила она с грустью. — Наверное, решили, что у меня не все дома.

Макс наморщил лоб.

— Когда ты туда писала?

— Уже больше двух лет назад. Вскоре после нашей последней встречи. — Фанни покраснела и была рада, что возлюбленный этого не видит.

— А кому именно ты писала?

— Никому конкретному, — ответила она. — Я там никого не знаю, поэтому адресовала письмо руководителю бюро.

— Хм. — Макс почесал подбородок. — Я знаю кое-кого, кто там работает, Это мой товарищ по военной школе. Если хочешь, я напишу ему — не сам, конечно, но я могу продиктовать тебе письмо, а потом с твоей помощью его подпишу.

— Боже, Макс!! — От радости Фанни захлопала в ладоши. — Это было бы чудесно!

Глава восемнадцатая

Фанни нажала на кнопку звонка рядом с дверью в квартиру Кальманов. Послышались шаги, и ей открыл Макс. На нем уже были шляпа, пальто и перчатки. Он улыбнулся.

— Бог в помощь, Фанни!

— Бог в помощь, Макс! Как ты себя сегодня чувствуешь?

— Мне лучше с каждым днем. — Он закрыл за собой дверь и пошел к лифту. Макс всегда так говорил, но Фанни было понятно, что он просто не хочет ей жаловаться. Тяжесть повреждений не бросалась в глаза, однако Фанни знала, как обстоят дела на самом деле.

Она была с любимым, когда врачи незадолго до Рождества сняли повязку и оказалось, что зрение сохранилось. И все же на роговице остались шрамы, поэтому многое Макс видел размытым, будто за серой вуалью. Для легких газовая атака также не прошла бесследно. При физической нагрузке, например поднимаясь по лестнице, Кальман начинал задыхаться и кашлять. По этим причинам врачи отделения для офицеров признали его непригодным к строевой службе. В начале января Макса выписали из больницы, а затем уволили из армии по состоянию здоровья. Наступил февраль. Кальман уединенно жил вместе с сестрой в квартире на Ринге. Хелена с Эммой переехала в маленькую квартиру в особняке Батори. Суд признал раздельное проживание.

Фанни часто навещала Макса. С каждым днем они становились все ближе друг другу. Граница между дружбой и любовью стиралась. Оба значили друг для друга все больше, но при этом не торопили события. Максу по-прежнему требовалось время, чтобы устроить свою жизнь. Он думал о дипломатической или политической карьере, но речь пока не шла ни о чем конкретном.

Лифт остановился, и они вышли.

— Волнуешься? — спросил Макс.

— Ужасно, — призналась Фанни. — Всю ночь не сомкнула глаз.

Ее спутник рассмеялся.

— Да, сегодня важный для тебя день.

— Может быть, — сказала Фанни, и он услышал в ее голосе сомнение. — А может, меня ждет очередное разочарование.

— Бруннер говорит, что напал на след твоих родителей, — подбодрил ее Макс.

— Вот бы узнать, что это за след. Он в самом деле больше ничего не сказал? — спросила она возбужденно.

— Фанни, я бы ничего от тебя не утаил. Я же понимаю, насколько тебе важно выяснить наконец хоть что-то. Именно поэтому мы с ним и встречаемся.

Встреча была назначена в «Захере», а не в ведомстве секретной службы, где по-прежнему работал Бруннер.

Они кивнули привратнику, удивленно приподнявшему брови, и вышли из дома. На тротуаре лежал снег, было так холодно, что изо рта шел пар. Фанни вспомнила, как за два дня до Нового года навестила Макса в больнице и он сказал, что получил письмо от Бруннера. К сожалению, ничего конкретного там не было: Валериан только предлагал товарищу встретиться лично. Кафе «Захер» также выбрал он. С тех пор ночами Фанни часто лежала без сна, думая о том, чего хочет от них бывший однокашник Макса.

Йозефа была возбуждена не меньше воспитанницы.

— Только бы все выяснилось, детка! — повторяла она. — Надеюсь, связь твоих родителей с осведомительным бюро не испортит тебе жизнь. Не дай бог, начнутся проблемы с власть имущими!

Кафе «Захер» находилось в паре сотен метров от квартиры Макса. После короткой прогулки пара оказалась у стойки знаменитой на весь мир роскошной гостиницы с тем же названием. Фанни с волнением наблюдала, как Анна Захер, владелица заведения, просматривает тетрадь с бронированиями.

— Вот: гауптман Валериан Бруннер, отдельный кабинет номер два. Господин гауптман уже ожидает вас. Позвольте проводить. — Она пошла вперед, взяв под мышку маленького французского бульдога, который сидел на стойке рядом с тетрадью и с подозрением разглядывал посетителей.