Книжный магазин в Мейфэре - Элиза Найт

– Нэнси, взгляни на это!

Я в панике смотрела на сестру, боясь читать. Какая ужасная новость могла заставить ее примчаться в депо? Дебора кивнула в сторону смятых листов. Мой взгляд упал на заголовки, набранные жирным шрифтом.

«Юнити Митфорд. Ссора с Гитлером: передозировка вероналом [64]».

Передозировка… Значит, она в больнице? Получается, Юнити не застрелилась, а приняла снотворное? О господи… Она выжила?

Я развернула следующую газету.

«Девушка, которая любила Гитлера. Юнити Митфорд мертва».

Я задохнулась.

– Нет, это не может быть правдой, – слабым голосом вымолвила я и перешла к следующей газете.

«Ссора Гитлера с мисс Митфорд».

И следующая…

«Гиммлер приказал убить британскую любовницу Гитлера».

Во всех газетах сообщались противоречивые детали, но они сходились в одном: Юнити умерла.

У меня так сильно дрожали пальцы, что я выронила газеты на стол. Кровь отхлынула от моего лица, силы покинули тело.

– Ты должна поехать со мной в Ратленд-Гейт, – сказала Дебора.

Я кивнула, и мы с сестрой выбежали из депо.

Ма, уже видевшая заголовки, находилась в безумном состоянии.

Телефон звонил непрерывно – репортеры жаждали информации. Я швыряла и швыряла телефонную трубку – только для того, чтобы поднять ее еще множество раз. Журналисты изводили нас, требуя информацию, которой мы не располагали.

Наконец при очередном звонке Ма, подойдя к телефону, не прервала разговор, а сжала трубку в руке и покачнулась.

– Она жива, – сквозь слезы выговорила Ма, обращаясь к отцу. Тот выдохнул с облегчением. – В больнице в Мюнхене.

Тем не менее Юнити пыталась покончить с собой. Дважды.

Сначала выстрелила себе в голову. Попытка не увенчалась успехом, и она, очнувшись на больничной койке, проглотила свой значок со свастикой, который оставили на ее тумбочке.

Ей пришлось выдержать многочасовые операции. Но, несмотря на усилия врачей, пулю извлечь не удалось – доктора опасались, что это вызовет дальнейшее повреждение мозга.

Почему же эта информация не попала в немецкие газеты? Ведь британская пресса, несомненно, перепечатала бы ее оттуда. Каким-то образом Гитлер и его приспешники сумели скрыть от прессы сведения о неудачных попытках Юнити и ее состоянии. Друг мамы сообщил шепотом по телефону, что врачей заставили поклясться в неразглашении, однако это лишь спровоцировало новые слухи.

Неистовые репортеры не ограничивались звонками в Ратленд-Гейт – они звонили и мне в Бломфилд-хаус. Я не хотела брать трубку, но боялась пропустить известия от родителей. Бесконечные дни проходили без всяких новостей о состоянии Юнити, и мы сходили с ума, не зная, жива ли она.

Так продолжалось до сочельника.

Наконец мучения Ма, Па и всей семьи закончились: новости пришли. Очевидно, по распоряжению Гитлера Юнити перевели из мюнхенской больницы в Берн. Швейцария оставалась нейтральной страной, и теперь сестру могли навещать как нацистские, так и британские ее друзья. И мы тоже.

Хотя Гитлер отправил Юнити туда, откуда семья могла ее забрать (оказав нам любезность, как подчеркнула Ма), я ненавидела землю, по которой он ступал.

В отличие от Ма, я раскусила фюрера. Это никакая не любезность. Диктатор просто хотел избавиться от проблемы – и этой проблемой являлась Юнити. Моя сестра когда-то была светом его очей, а теперь, слабая и сломленная, стала пятном на его репутации. Отправить ее в Берн, вычеркнув из памяти, – меньшее, что он мог сделать.

В конце концов, это же он подарил ей револьвер.

Глава 16

Люси

Дорогая Софи!

Я несколько дней пыталась поймать тебя на станции, но, увы, наши пути так и не пересеклись. Ты свободна после смены во вторник? Мы могли бы вместе выпить чаю.

С любовью,

Нэнси

Люси отложила письмо, над которым размышляла в то утро, и, выйдя из своей квартиры, спустилась по лестнице в «Хейвуд Хилл». Всего лишь маленькая записка, адресованная Софи. Была ли эта Софи просто одной из многих знакомых Нэнси Митфорд, или же это та самая Софи, которая значилась у Люси в списке возможных Айрис?

В книжном магазине царило оживление. Из задней комнаты доносился громкий стук молотка, и Люси заглянула туда, прежде чем направиться в офис.

В дальнем углу рабочий отделял половину одной из книжных полок, которая, по-видимому, обрушилась на нижнюю. В стене за ней зияли несколько дыр – вероятно, сломанная полка, падая, вырвала державшие ее гвозди, а также отодрала кусок старых обоев.

– Что происходит? – Люси обеспокоилась, что могут пострадать редкие книги, хранившиеся там.

– Одна из полок оторвалась сегодня ночью, – Оливер нахмурился, затем наклонился к стене, чтобы рассмотреть повреждения, и его глаза округлились.

Люси проследила за его взглядом. Рабочий унес сломанную полку, и место, где она была раньше, освободилось. Сердце Люси бешено забилось.

На стене под отогнувшимся бумажным лоскутом она увидела несколько подписей. Ахнув, Люси поднесла руку ко рту. Буквы нисколько не выцвели – они прекрасно сохранились под обоями и стеллажами.

– Не могу поверить! – выдохнул Оливер. Он осторожно потянул за край обоев, обнажая фрагмент стены. – В точности так, как вы говорили.

Нэнси Митфорд

Ивлин Во

Хейвуд Хилл

Сесил Битон

Энн Хилл

Марк Огилви-Грант

– С ума сойти! – Люси прочитала эти имена, представляя себе, как шестеро ярких молодых людей, попивая шампанское, со смехом оставляют автографы на стене. – Сюда нельзя возвращать полку. Необходимо взять подписи в рамочку.

Оливер ответил с энтузиазмом:

– Конечно! Нэнси Митфорд и ее блистательные приятели-литераторы. Невероятно!

– Я читала о некоторых из них, – сказала Люси. – И отдала бы все на свете, чтобы попасть в то время и пообщаться с Ивлином Во и Нэнси Митфорд.

До конца дня в «Хейвуд Хилле» бурлило волнение. Все служащие периодически прерывались, чтобы полюбоваться на стену, и каждого посетителя непременно тащили туда. Оливер поручил рабочему закрыть подписи стеклом и обрамить, а остальные полки закрепить надежнее, чтобы больше ничего не случилось.

Когда Люси в очередной раз стояла перед стеной, фрагмент которой уже снабдили маленьким ярлыком, к ней подошел Оливер.

– Думаю, я теперь ни дня не смогу прожить, не взглянув на это, – рассмеялась Люси.

– Я тоже, – он покачал головой. – Должен признаться: когда вы впервые упомянули об этих подписях, я подумал, что вы сошли с ума.

– А я подумала, что Нэнси просто пошутила, – Люси вздохнула. – Жаль только, что здесь нет еще одного имени.

– Айрис? – он приподнял бровь.

– Да! – как же ей этого хотелось!

– А как продвигается ваше расследование? – осведомился Оливер.

– Моя сестра проверяет некоторые имена с выставки ПВО. Но, боюсь, я зашла в тупик.

– Если у вашей