Королевские сестры - Виктория Холт

— О? — пробормотала Анна.

— Это позор. Вы здесь, в Хэмптоне, зависите от короля и королевы. Разве у вас не должно быть собственного двора? А вас заставляют жить на жалкие гроши.

Анна не слушала; она мечтательно потянулась за сладостями и думала о том, чтобы пойти в детскую, гадая, позволит ли ей миссис Пэк подержать герцога Глостерского полчасика.

Сара в гневе заскрипела зубами.

Нужно набраться терпения, подумала она, но так не должно продолжаться.

***

Поскольку ее ребенок был здоров, Анна была счастлива; ей хотелось только говорить о нем. Они с Сарой болтали о детях Сары и решили, что, когда маленький герцог Глостерский подрастет, сын Сары, Джон, станет его компаньоном. Но Сара продолжала твердить о несправедливостях по отношению к Анне и убедила ее, что нужно что-то предпринять для их исправления. Вследствие этого, с позволения Анны, Сара прощупала почву у некоторых министров на предмет увеличения содержания Анны.

Когда Вильгельм обнаружил это, он в гневе обсудил это с королевой, и Мария отправилась к сестре, чтобы упрекнуть ее в двуличии.

— А я-то думала, мы снова стали добрыми подругами, — пожаловалась Мария.

— Я тоже так думала, — ответила Анна.

— И все это время вы действовали у нас за спиной… пытаясь выбить больше денег. Неужели вы не понимаете, как щедро с вами обошлись?

— Теперь у меня есть сын… — заметила Анна.

— Анна, в Ирландии идет война, которая истощает наши ресурсы.

Анна смахнула слезу.

— Война против нашего собственного отца, — сказала она.

— Сейчас не время все это обсуждать. Вы должны быть благоразумны. Мы все вместе, на одной стороне…

Анна смутно понимала, что именно этого Сара и не хотела. Анна не была на их стороне, но не была и на стороне отца; она была где-то посередине, готовая прыгнуть в любую сторону, в зависимости от того, что произойдет.

— Я думаю, мне положены эти деньги, — сказала она.

— Вы… глупы! — вскричала Мария.

И ушла.

Сара, которая все слышала, вошла в комнату.

— Поздравляю, миссис Морли. Вы великолепно справились с миссис Голландский выкидыш.

— О, Сара, вы меня доконаете. Что за имя вы ей придумали!

— Я не думаю, что нам следует оставаться здесь, в Хэмптон-корте, — продолжала Сара. — У герцога Глостерского, как у наследника престола, должен быть свой собственный двор. Я говорила с лордом Крейвеном, и он будет рад одолжить свой дом в Кенсингтонских гравийных карьерах. Это будет превосходная детская для принца, потому что это очень хороший дом.

— Я должна немедленно повидаться с лордом Крейвеном.

— Полагаю, миссис Г-В будет не очень-то рада, что у нее забирают ее маленького ангелочка, но те, кто не желает нам угождать, не могут рассчитывать на ответную любезность.

Очень скоро маленький герцог Глостерский был устроен в своей детской в Кенсингтонских гравийных карьерах.

***

Пока Мария беспокоилась о здоровье своего маленького племянника и радовалась успехам миссис Пэк, становилось очевидно, что конфликт между правящим монархом и якобитами так просто не разрешится.

Произошла битва в заливе Бантри против французов, поддерживавших якобитов, и она закончилась поражением британского флота.

Кларендон приходил к Вильгельму и Марии и умолял позволить ему отправиться в Ирландию, где, как он верил, мог бы им пригодиться, но Анна в своих письмах так настроила сестру против их дяди, что ни Вильгельм, ни Мария не смогли разглядеть, что сама его поддержка Якова указывала на его верность, и отнеслись к нему с подозрением.

Главным желанием Кларендона было спасти протестантскую общину в Ирландии, которой грозило истребление, и как бы он ни невзлюбил Вильгельма, как бы ни презирал то, как тот — а винил он скорее его, чем свою племянницу Марию — обошелся с Яковом, он считал, что сейчас не время для партийных распрей. Мир в Ирландии был необходим, и он был уверен, что, как бывший лорд-наместник, сможет убедить нынешнего лорда-наместника, лорда Тирконнелла, присягнуть на верность Вильгельму.

Но Вильгельм и Мария отвернулись от него и стали искать другого посланника, которому могли бы доверять. Они оказали предпочтение графу Гамильтону, и когда Джон Темпл, сын сэра Уильяма, назначенный военным министром, порекомендовал отправить в Ирландию Гамильтона, поручение было дано ему, а не Кларендону.

Гамильтон был братом первого мужа Фрэнсис Дженнингс, а Тирконнелл теперь был мужем этой леди, так что родство, казалось, должно было помочь.

Результат, однако, оказался губительным, ибо Гамильтон убедил Тирконнелла твердо стоять за Якова. Они послали не того человека, но теперь было слишком поздно что-либо менять.

Положение в Ирландии ухудшалось; Джон Темпл, совершив столь роковую ошибку в суждениях, посоветовав отправить Гамильтона, набил карманы камнями и бросился в Темзу у Лондонского моста. Когда его тело нашли и стала известна причина, это вызвало большой общественный интерес.

— Нас преследуют одни несчастья, — говорил народ. — Это отцовское проклятие, павшее на неблагодарную дочь.

— Остается одно, — сказал Вильгельм. — Я сам должен отправиться в Ирландию.

***

Маленький герцог Глостерский, хоть и хрупкий, продолжал цепляться за жизнь. Толпы собирались поглядеть, как его каждый день вывозят на прогулку в крошечной карете, сделанной специально для него. Для нее подобрали четырех самых маленьких лошадок, каких только смогли найти; кучер принца Георга держал вожжи и вел ее. Когда младенец со своей маленькой свитой проезжал мимо, раздавались крики «ура», и, какой бы холодной ни была погода, он всегда выезжал на улицу. Миссис Пэк растила своих детей, не боясь никакой погоды, так что и маленький Глостер должен был делать то же самое.

Какие бы упреки ни сыпались на короля и королеву и даже на принцессу Анну, королевским младенцам всегда был обеспечен восторг публики, а этот малыш, выживший там, где столько его братьев и сестер не смогли уцепиться за жизнь, считался своего рода чудом.

Он был хорошим младенцем, довольно серьезным, но очень всем интересовался, и уже в раннем возрасте его глаза загорались при виде солдат.

Королева присылала гонцов с расспросами о его здоровье, а также подарки. Даже Вильгельм интересовался его успехами. Что до Георга и Анны, то они не могли думать ни о чем другом, и Анна пренебрегала даже Сарой, лишь бы побыть с младенцем и подивиться его уму.

Все это крайне раздражало Сару, а поскольку Мальборо был в отъезде, она не могла никому поведать о своей ярости.

«Это, — думала