Венская рапсодия - Дростен Юлия

Мадам горько рассмеялась:

— Надейтесь, что он вас услышит. Ведь Австрия со-юзничает с Германией, а Россия — с Великобританией и моей родной Францией. Вы понимаете, что это означает?

— Что война охватит всю Европу, — прошептала Фанни.

Получасом позже девушка сидела в омнибусе, едущем в Йозефштадт. Она решила зайти к Йозефе. Как и она сама, ее бывшая воспитательница и помыслить не могла, что убийство наследника престола с супругой окончится войной.

«В нашей стране дела еще никогда не обстояли так хорошо, — уверяла Йозефа. — У нас есть электричество и водопровод, достаточно еды, все дети ходят в школу и не должны начинать работать уже в двенадцать лет, как бывало раньше. И все это благодаря мируайг которого никто не захочет лишиться из-за дурацкой войны».

Теперь, глядя в окно омнибуса, Фанни сомневалась в этом. Большинство магазинов были закрыты. Только перед дверями лавок, торгующих военным обмундированием, стояли очереди. На улицах и площадях толпились люди. Лица у всех были радостными, они праздновали и пели:

— Бог, сохрани, Бог, защити и кайзера, и нашу землю[56]…

Юноши обнимались с девушками. Повсюду реяли черно-желтые флаги дома Габсбургов. Переезжая Ринг за Бургтеатром, омнибус застрял в кортеже из экипажей, чествовавших императора. На площади перед ратушей группа людей скандировала в рупоры:

— Смерть Сербии!

Когда Фанни высадилась на Флориангассе, мимо маршировал военный оркестр, игравший марш принца Евгения. За оркестром следовала колонна добровольцев. Они несли флаги и махали руками людям, которые приветствовали их с тротуара или из открытых окон домов.

Внезапно от колонны отделился юноша. Он подошел к Фанни и, прежде чем та успела понять, что происходит, обнял ее и страстно поцеловал в губы. Зеваки засмеялись и стали аплодировать.

— Что вы творите? — закричала девушка, придя в себя.

— Получаю давно обещанный мне вами поцелуй! — ухмыльнулся юноша. — Скажите еще; что вы меня снова не узнаёте!

Фанни ошарашенно посмотрела на парня и наконец, поняла, кто это: носильщик, дважды помогавший ей с багажом на венском Национальном вокзале.

— Только не говорите, что вы записались добровольцем!

— Ясное дело, я так и сделал, — кивнул тот с воодушевлением. — Хочу лично присутствовать при том, как мы наваляем сербам.

— Неужели вам совсем нечего делать, кроме как воевать?

Юноша удивленно посмотрел на нее:

— Что может быть лучше, чем снискать для родины славу и защитить ее честь? — Он помахал девушке рукой и побежал вслед за товарищами.

Фанни оглянулась на дом Йозефы. Старая женщина стояла у открытого окна и наблюдала за тем, что творилось на улице. Она увидела девушку и сделала приглашающий жест.

— Ты сегодня рано, детка, — сказала Йозефа, когда Фанни поднялась к ней.

Мадам закрыла магазин после новостей об объявлении войны. Только представь себе: наш посыльный Густав уволился и записался добровольцем.

— Это он тебя только что обслюнявил?

Девушка покраснела и помотала головой. Она думала, что за вопросом последуют нравоучения, но вместе этого Йозефа задумчиво сказала:

— Стало быть, теперь у нас в самом деле война.

— Я сегодня не узнаю наш город, — пожаловалась Фанни. — Люди будто с ума посходили, радуются войне.

По улице прошел еще один оркестр, играющий марш Радецкого. Йозефа закрыла окно.

Фанни вспомнила слова мадам.

— Ты тоже не веришь, что война скоро закончится? — спросила она с беспокойством.

— Разве я оракул и могу заглянуть в будущее? — резко ответила старая женщина и, заметив испуганный взгляд Фанни, добавила уже мягче: — Не волнуйся, детка, наш кайзер знает, что нужно делать.

Воодушевление жителей Вены, вызванное объявлением войны, вскоре поутихло. Всеобщая мобилизация повлияла на повседневную жизнь. Многим мужчинам пришлось уйти в армию, и заменить их на фабриках, в бюро и мастерских было некому, а министерство военных дел почти ежедневно требовало от граждан сдавать одежду, обувь, старые газеты и металл на военные нужды. День и ночь из столицы отправлялись поезда, которые везли на фронт солдат и лошадей. Сахара, хлеба, мяса и масла не хватало, цены на продукты за ночь вырастали вдвое.

Перемены ощущались и в салоне мод мадам Моро. Многие ткацкие фабрики приостановили поставки, а некоторые из постоянных клиенток отменили заказы на бальные платья.

Не проходило и дня без очередного объявления войны. Сначала Германия объявила войну России, Франции и Бельгии, затем Великобритания — Германии. Пятого августа последовало объявление войны Австро-Венгрии Черногорией, а шестого — России Австро-Венгрией. В тот день Фанни впервые задалась вопросом, точно ли старый император знает, что делать, ведь Россия, в отличие от Сербии, была серьезным противником с огромной армией.

Мадам пострадала от настроений жителей города: выйдя как-то вечером из магазина, она обнаружила, что кто-то проколол колеса ее любимого «бугатти». В первый раз Фанни видела, что француженка готова разрыдаться. По пути в квартиру Кальманов на Ринге — ужин с Хеленой и Изабеллой был запланирован за несколько дней до того — девушка погрузилась в невеселые мысли.

Когда дворецкий открыл дверь, Фанни сразу же ощутила аппетитный аромат запекаемого мяса. Хелена и Изабелла в праздничных нарядах сидели за красиво на крытым столом.

— До чего же у вас хорошо! — воскликнула девушка, после того как обняла подруг. — Как раньше, когда в нашей жизни еще не было войны.

— Очень тебя понимаю, — кивнула Изабелла. — Мне хочется кричать всякий раз, когда какой-нибудь газетчик сует мне под нос очередной экстренный выпуск с военными новостями.

— Мадам Моро это предвидела. Не прошло и нескольких дней, как война охватила всю Европу, — заявила Фанни.

— Может, хоть на пару часов сделаем вид, будто никакой войны нет? — предложила Хелена.

Изабелла почувствовала себя задетой.

— Серьезно, Нелли? Твой муж и мой брат с сегодняшнего дня тоже на войне. В Перемышле он у русских прямо под носом!

— Он офицер. Сражаться — его работа, — пожала плечами Хелена.

Тут возмутилась и Фанни:

— Понятное дело, он должен служить родине, но ведь Макс может получить ранение или вовсе погибнуть! Такое ощущение, что тебе все равно!

Изабелла с удивлением посмотрела на нее, а Хелена вынужденно возразила:

— Почему же мне все равно? Он отец Эммы.

Фанни задумчиво уставилась на скатерть. К счастью, тут же вошел дворецкий с благоухающим петрушкой бульоном с печеночными кнедликами. Однако, как только дверь за ним закрылась, Хелена отложила ложку и сказала:

— Макс написал, что Перемышль — очень большая и обороноспособная крепость. Он говорит, что взять ее практически невозможно.

— Он написал тебе? Когда? — Фанни наклонилась к Хелене через стол. — Почему ты ничего не сказала? Как он?

— Последнее письмо пришло две недели назад. Макс пишет, что у него все в порядке, — ответила Хелена, помолчав. — Хочешь, я тебе прочитаю?

— Разумеется, нет, — пробормотала Фанни и с остервенением помешала ложкой в тарелке.

Изабелла сказала:

— Прости, Нелли, но мне тоже кажется, что ты не особо беспокоишься о муже.

На губах Хелены появилась усмешка.

— Это уже делает Фанни.

Фанни покраснела. У нее вновь возникло подозрение, что Хелена невесть откуда знает о запретном чувстве между ней и Максом. Нечистая совесть заставила девушку объясниться:

— Извини, конечно, но в том, чтобы беспокоиться о ком-то из знакомых, воюющих на фронте, нет ничего предосудительного.

— Макс — офицер в штабе командующего крепостью. Ему не придется самому воевать. Я гораздо больше беспокоюсь о родителях. Они в Пусте безо всякой защиты.

— Твои родители могут перебраться в Вену, в отличие от Макса, которому придется остаться на русской границе, — возразила Фанни.

— В Вену моим родителям никак не попасть. Из-за переброски солдат гражданских в поезда не пускают. — Теперь голос Хелены тоже звучал раздраженно.