Венская рапсодия - Дростен Юлия

— Я, как всегда, возьму гугельхупф[49]. Вкуснее, чем тут, его нигде не делают. — Изабелла сложила зонтик от солнца и прислонила его к одному из стульев. — А что закажешь ты, Нелли? Эй, Нелли! Ты меня слышишь?

Хелена не ответила. Она смотрела на оркестр, который вдруг перестал играть. Перед музыкантами стоял владелец кафе и что-то говорил им с самым серьезным выражением лица.

— Что там такое? — спросила Изабелла.

— Кажется, владелец кафе попросил музыкантов прекратить играть, — сказала Фании, тоже обратившая внимание на оркестр. — Видите газету у него в руке?

Похоже, он хочет сделать какое-то заявление. Только бы ничего не случилось с кайзером! Все-таки ему уже восемьдесят четыре года.

— Только вчера я читала, что кайзер, как и каждый год, наслаждается летом на горном курорте в Бад-Ишле, — откликнулась Изабелла. — Но что-то там и в самом деле происходит.

Женщины уставились на владельца кафе, который топтался перед оркестром и размахивал газетой в попытке привлечь внимание посетителей. Многие уже заметили, что музыка прекратилась, и с удивлением повернулись посмотреть, в чем дело.

— Глубокоуважаемые гости! — начал владелец кафе, обеими руками подняв газету повыше. — Я только что получил экстренный выпуск «Винер цайтунг»[50] с трагической и шокирующей новостью: его императорское и королевское высочество эрцгерцог Франц Фердинанд и его супруга герцогиня фон Гогенберг сегодня в Сараево пали жертвами вероломного убийцы!

Раздались потрясенные возгласы, посетители повскакивали со своих мест. Кто-то крикнул:

— Они погибли?

— Оба были смертельно ранены террористом, — подтвердил хозяин кафе.

— Иисус и Мария, — пробормотала Фанни и невольно перекрестилась.

Изабелла и Хелена посмотрели на небольшую толпу, собравшуюся вокруг говорившего. Экстренный выпуск с новостью переходил из рук в руки. Текст зачитывался вслух снова и снова, как будто люди хотели убедиться, что случившееся — правда.

— Бедный кайзер, — полным страсти голосом сказала женщина за соседним столиком. — Он уже столько всего пережил. Сначала застрелился его сын, потом была убита жена, а теперь еще и это. Что еще уготовано несчастному старику?

Фанни повернулась к ней:

— Вам не жаль молодую чету? Или их троих детей?

— Деток жаль, да, конечно, — ответила женщина, — но эрцгерцога и его жену — не знаю… — Она подумала еще немного и покачала головой: — Думаю, нет. Они были мне слишком чужды.

— Хорошо вас понимаю, — вмешалась Хелена. — Меня как-то раз представили им в опере. Герцогиня показалась мне холодной и неприступной. Возможно, дело в том, что я венгерка. Эрцгерцог никогда не делал секрета из своего неприятия нашего народа.

— Быть может, в дело вмешалась судьба, которая уберегла нас от императора Франца Фердинанда, — добавила Изабелла с холодным блеском в голубых глазах. — Он все время пытался ослабить положение нас, венгров, в империи.

— Он и его жена только что были убиты! — воскликнула пораженная Фанни.

Изабелла пожала плечами.

— Это никак не отменяет правдивости моих слов. Вернулся супруг женщины за соседним столиком, среди прочих побежавший к владельцу кафе.

— Узнали еще что-нибудь? — поинтересовалась Фанни.

— Немногое. В экстренном выпуске пишут, что ответственность за теракт возложена на сербскую повстанческую группу «Черная рука».

— При чем тут сербы? — удивилась девушка. — Ведь эрцгерцог был в Боснии.

— Но там живет множество сербов, выступающих против нашего господства, — объяснил мужчина.

И что будет дальше? — озабоченно спросила Фанни. — Неужели дойдет до войны?

Мужчина махнул рукой:

Не беспокойтесь, барышня. Будет много шума, как всегда на Балканах, а когда все всласть накричатся, опять наступит затишье. Сейчас там есть только одна сила: мы, Австро-Венгрия. — Мужчина вернулся к недоеденному торту. — Однако со стороны эрцгерцога было неосмотрительно отправиться на маневры в Боснию. Каждая собака знает, как плохо относятся к кайзеру горячие балканские головы, — добавил он, жуя. — С самого освобождения от османов они мечтают быть отдельной нацией.

Два часа спустя за женщинами приехал «мерседес» и отвез их домой. Трагедия, случившаяся в Сараево, в идиллическом парке Пратер быстро стала казаться далекой и ненастоящей. Как и прочие венцы, подруги наслаждались солнцем за кофе с выпечкой и слушали музыку, которую вскоре вновь начал играть оркестр. Изабелла расспрашивала Фанни об осенней моде, а Хелена смотрела, как Эмма катается на пони. Только газетчики, снующие туда-сюда с экстренным выпуском, напоминали о том, что утром был убит наследник трона с супругой.

Перед тем как сесть в автомобиль, Фанни тоже купила газету и пробежала глазами новости.

— Очевидно, дело было в неудачном стечении обстоятельств, — сказала она подругам. — Утром, когда кортеж эрцгерцога и его супруги направлялся к сараевской ратуше, случился первый теракт. Сербский гимназист по имени… — Фанни заглянула в газету и по слогам прочитала: — Не-дель-ко Ча-бри-но-вич — бог ты мой, что за имя! — бросил бомбу в автомобиль наследника престола и его жены, но…

— Что такое бомба, тетя Фанни? — перебила ее Эмма.

Изабелла рассмеялась. Фанни не знала, что ответить, и беспомощно посмотрела на Хелену.

Та объяснила:

— Бомба — это глупая и опасная штука, с которой тебе никогда не придется иметь дела. — Затем она попросила Фанни: — Пожалуйста, не рассказывай при малышке таких ужасных вещей.

— Этим ты только портишь нам прекрасное воскресенье, — добавила Изабелла.

Фанни склонилась над газетой. В отличие от подруг она хотела знать, что случилось в Сараево. В статье говорилось, что бомба отскочила от автомобиля наследника и взорвалась перед другой машиной. При этом пострадали двое сопровождающих и несколько зевак. Чуть позже наследная чета собралась ехать в больницу навестить раненых из свиты, и судьбу эрцгерцога и его жены решил девятнадцатилетний Гаврило Принцип. Когда автомобиль его высочества остановился перед Латинским мостом, молодой человек вытащил пистолет и дважды выстрелил. Герцогиня Гогенберг скончалась мгновенно, а раненный в шею эрцгерцог — несколькими минутами позже;

Девушка сложила газету. Политика ее не особо интересовала, но трех осиротевших детей было жаль. Думая о том, что те за секунду потеряли и отца, и мать, она ощущала комок в горле.

«Как это, должно быть, ужасно — потерять родителей в результате вероломного убийства», — подумала Фанни и украдкой отерла тыльной стороной ладони навернувшиеся на глаза слезы.

Изабелла изумленно посмотрела на нее.

— Скажи-ка, Фанни, ты плачешь из-за эрцгерцога и его жены?

— Я думаю об их детях, — ответила та. — Они такие маленькие и остались совсем одни.

— И вовсе не одни. У них полно родственников, воспитателей и слуг, которые о них заботятся, — покачала головой Изабелла. — Вот уж не думала, что ты можешь быть такой сентиментальной.

Прошел месяц. В первые дни после убийства газеты взывали к мести, и казалось, что войны не избежать. Но император оставался в летней резиденции в Бад-Ишле, покойного эрцгерцога с супругой без лишнего шума погребли в замке Артштеттен в Нижней Австрии, а его племянника Карла тихо объявили новым наследником престола. Горожане искали прохлады, а крестьяне убирали урожай. Все будто бы успокоилось. Ожидавшегося после убийства объявления войны Сербии не состоялось.

Когда 23 июля австро-венгерское правительство выставило сербскому правительству ультиматум с жесткими требованиями по расследованию убийства, население удивилось.

Обстановка в Вене стала накаляться, чему способствовали и воинственные настроения в прессе.

Через пять дней после выдвижения ультиматума в зал продаж ателье Сары Моро вбежал посыльный мадам, Густав:

— Война! Мы объявили Сербии войну! — Он размахивал специальным выпуском ведомственного бюллетеня. — Тут черным по белому написано. Послание от самого кайзера.