Игорь Святославич - Виктор Петрович Поротников

Ольга чуть покивала головой в повойнике и тут же высказалась:

– Тебя долг перед детьми удерживает от греховного шага, а меня ничто не удерживает. Я изменю Всеволоду при первой же возможности!

Ефросинья схватила Ольгу за руку.

– Не делай этого, Олюшка, – с убеждением произнесла она, – самой же после стыдно будет. Как ты с грехом таким на исповедь пойдёшь?

– Не пойду на исповедь, и всё тут, – отмахнулась Ольга. – Либо солгу священнику. Мужья наши лгут на каждом шагу и не каются! Разве покарал их за это Господь?

– Неужто ты желаешь кары Господней мужу своему? – ужаснулась добросердечная Ефросинья.

– Не токмо мужу, но всем мужчинам на белом свете! – промолвила Ольга, зло сузив свои красивые глаза. – Чтоб отлились им женские слёзы, сполна отлились! Разве не в мужской воле влачат жизнь свою что боярыни, что княгини, разве не тем же ковшом черпаем мы все от мужской чёрствости, жестокости и неблагодарности? Вот мы с тобой – княжеские дочери, но разве мы счастливы? Радуемся ли жизни каждый день? Молчишь. Вот и получается, Фрося, что ни знатность, ни красота не спасают женщину от постылой участи, уготованной ей мужчинами с младых лет. – Ольга кивнула в сторону невесты. – Нами пользуются, как разменной монетой, нас обманывают и унижают. При этом от нас ещё требуют терпения и добродетели. Если Господь не карает за это мужчин, значит, Всевышний на их стороне.

Хмель ударил Ольге в голову, поэтому её неприязнь к мужчинам прорвалась наружу. Годы супружества стали для неё годами разочарований и унижений, от этого страдала её чувствительная натура. Ольга мстила мужу за его грубость, тайком избавляясь от беременности, и была готова ещё дальше идти в своей мести. В какой-то мере это стало смыслом её жизни.

– Глупо придерживаться каких-то правил приличия, глядя на то, как эти правила каждодневно нарушают те, кто носит усы и бороду, – словно оправдываясь, молвила Ольга. – К чему быть безгрешной, когда все вокруг грешники! Ежели мужчины находят сладость в грехе, то чем мы, женщины, хуже их?

– За тяжкие грехи можно поплатиться здоровьем и даже жизнью, – предостерегла Ефросинья. – Об этом подумай, Олюшка.

Ольга залпом допила вино и бросила безразлично:

– Чем так жить, лучше не жить вовсе.

«Коль у неё в семнадцать лет такие мысли в голове, как же она дальше жить будет?» – опустив голову, подумала Ефросинья, но вслух ничего не сказала.

На свадьбе кроме Ольговичей и родственников Владимира Глебовича присутствовали также Ростиславичи, Рюрик и Давыд. Святослав Всеволодович пригласил их, не в силах сдержать своего торжества. Оба Ростиславича сидели за столом тише воды, ниже травы. А их младший брат Мстислав и вовсе не приехал, хотя Святослав приглашал и его.

В разгар пира появился вестник, весь покрытый пылью после долгой скачки.

Сын Святослава, Глеб, находившийся с дружиной в Коломне, извещал отца, что суздальский князь двинулся войной на рязанского князя Романа Глебовича, вняв просьбам его младших братьев, коих вспыльчивый Роман Глебович лишил уделов.

– Идёт Всеволод Юрьевич на Рязань во главе многих полков, тяжко придётся рязанскому князю, – говорил гонец Святославу. – Князь Глеб пытался предотвратить вторжение суздальцев в рязанские пределы, но вести с ним переговоры суздальский князь отказался. А когда Глеб с дружиной хотел остановить суздальцев силой, то произошла сеча и верх взяли суздальцы из-за многочисленности своей. Теперь Глеб осаждён в Коломне суздальцами.

Веселье мигом погасло.

Вокруг зазвучали тревожные разговоры:

– Не даёт спуску рязанским князьям Всеволод Юрьевич. Сначала Глеба Ростиславича в темнице сгноил, а ныне за сына его взялся!

– И ведь знает суздальский князь, что Роман Глебович женат на дочери киевского князя, который и его облагодетельствовал в своё время.

– Силой своей кичится Всеволод Юрьевич, мол, что хочу, то ворочу!

– Нам бросать в беде рязанского князя негоже. Рязань всегда под рукой Чернигова была, но никак не Суздаля.

– Верно! Пущай князь суздальский на Клязьме и на Унже порядки свои наводит, а на Оке ему делать нечего. Тамошние земли от Суздаля независимы.

Слыша рассуждения черниговских бояр, видя недовольные лица своих братьев, Святослав Всеволодович не мешкая собрал в соседних покоях военный совет. Своих намерений киевский князь не скрывал, как не скрывал и своей обиды.

– Я ли не радел для блага Всеволода Юрьевича и брата его Михаила, – заговорил Святослав. – Я ли не приютил их у себя, изгнанных из отчины Андреем Боголюбским. С моей помощью занял стол во Владимире-на-Клязьме сначала Михаил, а потом и Всеволод. Михаилу Бог не дал долгого веку, а жаль, ибо он-то был отзывчивее сердцем и добра не забывал. Всеволод Юрьевич забыл, кому он обязан нынешним своим величием. Ну так я ему напомню! – В голосе Святослава прозвучала угроза.

Святослав вознамерился вести полки в Залесскую Русь и позвал братьев и союзников своих в поход.

– Коль вовремя не унять Всеволода Юрьевича, то сегодня он Рязань примучит, а завтра – Новгород. А там, глядишь, и до Чернигова доберётся! – продолжил киевский князь. – Коль выступим против суздальцев все дружно, им с нами не совладать.

Если Ольговичи и вместе с ними Владимир Глебович без колебаний высказались за поход на Суздаль, то Ростиславичи отнюдь не горели желанием воевать с суздальским князем.

– За чужой головой идти – свою потерять, – проворчал Давыд.

– Этот квас не про нас, – поддержал брата Рюрик.

Святослав нахмурился: уж не хотят ли Ростиславичи ему в отместку переметнуться на сторону суздальского князя? Игорь поймал на себе тревожный взгляд Святослава и сам незаметно переглянулся со Всеволодом. Тот пожал плечами, не понимая намерений Ростиславичей.

Ярослав проговорил с презрительной усмешкой:

– У всякого Федорки свои отговорки!

Рюрик вскинул на Ярослава сердитые глаза и раздражённо произнёс:

– Не копьём побеждать нужно, а умом. Силой Всеволода Юрьевича не одолеть, лишь глупец не поймёт этого.

– Так вразуми нас, неразумных, брат, как нам суздальского князя пристращать, не вынимая меча из ножен, – сдерживая себя, сказал Святослав.

– Сделай одолжение, брат, – язвительно вставил Ярослав. – Срази нас своей мудростью, чтоб нам, не выходя из этой горницы, на будущее ума у тебя купить.

После таких слов Ярослава подвыпивший Владимир Глебович прыснул в кулак. Гоготнул и Всеволод, слегка толкнув в бок Игоря.

У Рюрика на скулах напряглись желваки, в глазах полыхнул гнев. Он хотел было ответить Ярославу резкостью, но более спокойный Давыд положил руку ему на плечо, поднимаясь со скамьи.

– Вижу, братья, не терпится вам скрестить мечи с суздальцами, – произнёс он. – Это и понятно, ведь Роман Глебович Ольговичам родня. Как