Облака на коне - Всеволод Шахов

и она пустила к себе квартирантку за пятьдесят рублей в месяц»

Антонина потупила взгляд, пробормотала:

– Зачем ты это написала?

– А чего она с тебя так много берёт? – Тамара ликовала.

– Да, может и побольше, чем другие, зато спокойно и… просторно, – Антонина вдруг осознала, что постеснялась слова «просторно».

– Ничего, пусть знает, может побоится, поменьше будет брать, а то ишь… – Тамара, с восторгом, завершила, огласив подпись под заметкой: «Зиф».

Машка, тем временем, распродала половину сумки и подкрепилась – ей сунули два пирожка.

– Ладно, девочки, побежала в слесарный…

Антонина тоже купила газету. Просмотрела, отметила про себя подзаголовок «Баллонный цех. Правильно организовать рабочую силу».

– Вот, и начальнику нашему досталось, – Тамара заметила на чём остановилась Антонина и показно зачитала в своём экземпляре: «Всё у нас идёт по–старому, работаем не спеша, с простоями».

– Вот, истинная правда! – подняла указательный палец вверх, ухмыльнулась.

Швеи расходились по рабочим местам.

Антонина углубилась в чтение.

«В чём же главная беда? В том, что в цехе никто не знает, когда, какая работа будет делаться и, кто ее будет делать. Бригады по сих пор получают "план" в день истечения его выполнения… Брак находит виновных редко выше бригадира, больше принято, с благословенья начальника цеха товарища Лифшица, валить на конструкторское бюро. Контроль цеха, не заботясь о предотвращении брака – фиксирует брак уже готовых деталей… ».

И чем дальше Антонина читала, тем больше хмурилась. Всё это она рассказывала одному человеку, только ему.

«Выход из безобразного положения таков: закрепить за мастером и инженером участок работы, дать сроки, прикрепить рабочих. Только добившись внимательного изучения чертежа, чёткого руководства, конкретного и исчерпывающего. Только тогда и кончится бегание всех за всеми. – в погоне за согласованиями и уточнениями».

Антонина перевела дух, но ей казалось, что она не дышала. Посмотрела на Тамару и, с ужасом, поняла, что та читает эту же статью. В подтверждение, Тамара вслух зачитала последний абзац: «Надо помнить, что кроме энтузиазма, для выполнения плана, необходимы ещё и доброкачественное руководство и технология. Подпись – Модестов».

– Тоня, не знаешь, кто такой Модестов? – Тамара смотрела на Антонину, казалось, с издёвкой, – у нас, вроде, с такой фамилией никого нет.

– Не знаю, – Антонина постаралась непринуждённо пожать плечами.

– Я тоже не знаю, но состояние дел у нас знает хорошо, – Тамара отложила газету, – вот как шарахнул по нашему бригадиру. Вот, молодец!

– Ох, так ругает… а этому Модестову ничего не будет? – Антонина захлопала глазами.

– Да кто их знает, да и кто такой Модестов? Небось начальники меж собой грызутся, да и чёрт с ними, – Тамара махнула рукой, – наше дело маленькое, что прикажут, то и выполняем.

Антонина села за швейную машинку. Как же так… вот дура… язык распустила… ведь Матвей хвастался, что Краснов теперь в рабкорах: если надо в газету что тиснуть. то, пожалуйста. Вот какой Матвей оказался, а ещё обещал, что никому не расскажет. Да, на прогулках, когда больше не о чем разговаривать, говоришь о работе. В любовники набивается… любовь у него, мол, с первого взгляда… Может он так отомстил, что я из их барака переехала? Да уж… не надо было болтать… своё мнение высказывать…

9

– Басни Крылова неплохо изучили… острословы, – Уншлихт положил газету «Советский дирижаблист» перед исполняющим обязанности начальника Дирижаблестроя Флаксерманом

– Иосиф Станиславович, скорее, это остро… остр… остро–гр–графики, – Флаксерман попробовал пошутить. но шутка не была оценена: Уншлихт блеснул стёклами очков, недовольно поджал губы, снова посмотрел на карикатуру.

Наполненный дирижабль волохали по земле три персонажа. Лебедь в массивном ошейнике, привязанный к гондоле канатом, безуспешно пытался взлететь. В клюве он держал кусок ткани с надписью «Цех окончательной сборки». Щука, с пришпиленным к ней флажком «слесарно–сборочный цех», пыталась утащить дирижабль в болото, заросшее камышом. Рак, держащий в клешне табличку «механический цех», старательно пятился в противоположную, от тех двух персонажей, сторону. В нижней части карикатуры большие печатные буквы извещали: «Из кожи лезут вон, а возу всё нет ходу».

Уншлихт достал из ящика стола ещё несколько номеров газет с карикатурами:

– Видели?

Флаксерман покачивал головой, обозначая, что не только видел, но и как бы ещё не решил, осуждает ли такое творчество или нет. Дальше всё зависело от реакции Уншлихта.

– А почему этот дирижабль на немецкий цеппелин похож? – Уншлихт ткнул пальцем на изображение дирижабля. Резкие линии вдоль его оболочки действительно напоминали дирижабль жёсткой конструкции. – Мы ведь такие не строим. Верно?

– Да… не совсем… это намёк на цельнометаллический дирижабль Циолковского.

– Хм, а с ним так всё плохо?

– Да… не очень.. – Флаксерман решил принять строгое выражение лица.

Дирижабль на картинке облепили разные смешные человечки. Один, упитанный, умудрился прилечь на оболочке около руля направления, курил папиросу, посматривая на человечка в шляпе. Тот, примостившись на руле высоты, удочкой пытался поднять тяжёлый груз с земли. Удочка – в дугу! – это замечает человечек, расположившийся за своим массивным рабочим столом под кормой дирижабля. Его грозный вид и надпись на торце стола «Без доклада не входить» останавливали попытки ещё одного, но аккуратно одетого, человечка примостить лестницу к килю. Ещё трое персонажей раскачивались на поясных канатах, радуясь происходящему, и не замечали человечка в чёрном на самом верху оболочки дирижабля. И что он делает? Залихватски высасывает из бутылки содержимое. Надпись под рисунком гласила: «…стой, братцы, стой – кричит мартышка, погодите, как музыке играть, ведь вы не так сидите…»

– Правда? Так на самом деле? – Уншлихт вперился в Флаксермана. – И вот не знаю, смеяться или плакать.

– Да, – Флаксерман понурил голову, пытаясь почувствовать настроение высокого начальника, – действительно, и не знаешь…

Уншлихт сдвинул лист. Открылся следующий «шедевр».

Верх рисунка занимал дирижабль с надписью «В–7 Хочу летать». Чуть поодаль примостился, – почему–то меньшего размера, – дирижабль «В–6». Около него надпись вторила «…и я тоже». Но желание сдерживали. Нет, не голословно. Снизу дирижабли держали за поясные. Это были весёлые человечки из КБ «ДУКА», о чём поведала соответствующая надпись. Дальше шли их оправдания: «Мы не можем дать всех чертежей…обождите». Сообщали о невозможностях и человечки из отдела снабжения, восседавшие за пустыми столами. Мысли их начальника сопровождала надпись: «А разве материалы задерживают выпуск кораблей?» Бутылка водки на его рабочем столе усиливала впечатление. Ещё был человечек с пухлыми щёчками, который сжимал в руке сразу несколько поясных. Он спокойно сидел, перекинув ногу на ногу и высказывался: «Производству нужны чертежи – ведь я их кажется все сдал».

Да, много и других человечков держали поясные, но слева стоял грозный рабочий, изображённый крупно и с большим ножом. Он готов был пройтись лезвием