Облака на коне - Всеволод Шахов

проектируют новый, где предусмотрено всё, и не будет уже так опасно, – Аня, с надеждой на поддержку, посмотрела на Егора Сергеевича. Но тот только виновато покосился и тихо сказал: – Тяжело дирижаблям себе дорогу пробить… Я вот тоже думал когда–то, выучусь, пойду строить дирижабли, а вот не успел, поработал на авиационном заводе и… к вам в школу перешёл.

Егор Сергеевич печально посмотрел на серебристую модель дирижабля, качавшуюся над головой Ани.

– А я верю в их будущее! – слова Ани потонули в раскатистом «ура».

Большая колонна первомайской демонстрации шумно текла по праздничной центральной улице города.

…спустя 60 лет…

В это пасмурное, теплое утро

Не спеша на завод я иду,

А душа моя чем–то встревожена,

Словно чувствует чью–то беду.

Поднимаю медленно голову,

Устремляю потухший взор

На пока что ещё не тронутую

Родную землю свою.

Под порывистым летним ветром

Волнами ходит трава

И шумят по окраинам «Летного поля»

Осины и тополя.

Почему оно мне так дорого? —

Спросит кто–то из дальних мест.

Я не знаю ответа скорого,

Но так хочется перечесть

Всевозможные сцены детства

Что дарила беспечная жизнь.

Детские годы, конечно, очень

Живы и ярки места,

Озарявшие чувством дружбы

Юные наши сердца.

Вот мы строим шалаш на дереве,

Вот копаем землянку в «леске»,

Вот влезаем за колючую проволоку,

Собираем плитки в свинце.

Припоминаю и годы юности,

Эпизоды осознанных дней

И полеты первых моделей

В безграничной стихии своей.

И всегда, прибегая на «Поле»,

Бросал я невольно взгляд

На громадное серое здание,

Исподволь возвышавшее в нас

Лучшие чувства свободы —

Не разбоя, как модно сейчас,

А разгула творческих мыслей,

Помогавшие в жизни не раз.

Эллинг же полуразрушенный,

Горевший несколько раз,

Старикам разъедает душу,

Оставляя слёзы у глаз.