Хроники «Бычьего глаза» Том I. Часть 1 - Жорж Тушар-Лафосс

первого министра, ловкого танцора, ибо для Ришельё очень важно, чтобы Людовик XIII.. вы понимаете. Вот истинный смысл вашего благочестия. Вы сделали меня орудием для этой цели, и я, черт возьми, очень далек от того, чтобы сердиться на вас за это. Благодаря этому предприятию, я измерил поприще, которое мне придется проходить, не сомневайтесь в этом, когда успею победить препятствия, враждебные моим замыслам. Вы заплатили землемеру, я считаю себя обязанным и будь я проклят, если нам не должно расстаться друзьями. Когда ваша звезда заблистает там, прибавил Кромвель, протягивая руку к Франции: – помните, что вы оставили у подножия древней Лондонской башни человека решительного, способного подтолкнуть вперед вашу колесницу… Прощайте.

– Не забуду, – отвечал Трамблай, глаза которого в эту минуту, казалось, блеснули огнем восторженности.

Таким образом, окончились отношения этих двух высоких личностей. Они молча пожали руки друг другу; потом отец Жозеф, подал знак лодочнику отваливать, уселся на корме и закутался в свой широкий темный плащ. Весла восьми сильных гребцов, дружно рассекая спокойную поверхность реки, быстро положили предел между двумя величайшими честолюбиями, какие когда-либо существовали на свете. Оливер, стоя на берегу, следил несколько времени взором факел, освещавший лодку Жозефа, подвижной блеск которого оставлял на волнах светящуюся полосу. Но скоро этот свет скрылся в темноте ночи. Серый монах оставил, может быть, навсегда человека, который через несколько времени должен был владычествовать в Англии и подчинить своему захваченному владычеству политику всех европейских держав.

Глава VII

Возвращение во Францию. – Свиданиѳ с королем. – Новый аббат Фекан. – Поездка в Компьен. – Внутренние распоряжения. – Королева и ее наперсница. – Змей соблазнитель. – Приключение в гордербе. – Жюльетта и кавалер Везай. – Сэр Уильям. – Снисходительная свекровь. – Поездка в Амьен. – Роща. – Записки Лапорта. – Поспешный отъезд. – Печальное прощанье. – Наконечники аксельбанта. – Бред любви. – Запоздалое достоинство. – Щекотливость графини Ленной. – Прогулка принцессы Конти. – Знатная шпионка.

После блогополучного плавания при блогоприятной погоде, отец Жозеф высадился в некотором расстоянии от Кале; почтовый экипаж ожидал его, он сел в него, не теряя ни минуты, и снова покрытый своим грязным францисканским капюшоном, прибыл в свой монастырь через шестьдесят часов по отъезде из Лондона. Он пролежал несколько минут ниц перед своим аналоем, пытаясь обмануть Бога пламенной верой, которой рычаг нам теперь известен. В продолжение этой краткой молитвы свежие лошади были запряжены в почтовый экипаж, и отец Жозеф уехал в Рюэль, где Ришельё давал прощальный пир Английской королеве и посланникам его Британского величества. Ибо пора сказать, что Бэкингем, извещенный о лондонских событиях двадцатью последовательными курьерами – вестниками ужаса бедного Карла Стуарта, располагал на другой день выехать из Парижа. Но будучи впрочем уведомлен о настоящем положении вещей, благодаря корреспондентам, менее испуганным, чем английский король, герцог успокоил королеву Генриетту относительно утихшего восстания и уверил, что нет препятствий французскому двору провожать ее до Амьена, как было условлено до получения тревожных известий. Поэтому все было в движении в Лувре, в Люксембурге и отеле Шеврёз, по случаю завтрашним отъезда, в то время как танцевали в залах кардинала.

Отец Жозеф за милю еще увидел театр празднества по отражению блистательной иллюминации на беззвездном небе; и вскоре вечерний ветерок донес к нему звуки стройной музыки.

Оставив экипаж у ворот замка, монах прокрался вдоль стен в комнаты министра, избегая света, подобно сове, которая ищет убежища в темных расселинах старой башни. Ришельё не было в кабинете, но дежурный лакей получил приказание отворить его во всякую минуту для отца Жозефа. Последний увидел в окно его эминенцию, который прогуливался в саду, где тысячи огней, унизывавших деревья, придавали золотистый оттенок листьям, и яркий блеск цветам. Кардинал казался в отличном расположении духа, – непреложный знак, что он наслаждался чьим-нибудь горем. Действительно у герцога Бэкингема, богатый костюм которого сверкал от огней, среди группы дворян, – лицо было озабочено, не смотря, что он старался улыбаться. Министр этот не был столь равнодушен как хотел показать, к вестям, полученным из Лондона: он не мог смотреть пренебрежительно на враждебные демонстрации реформистов – партии всегда страшной в Англии. При том же это обстоятельство, принуждая его покинуть внезапно Францию, разрушало его сердечные надежды, сделавшиеся тем более пылкими, что до тех пор встречали препятствия к своему осуществлению.

Со своей стороны королева, которую отец Трамблай видел рука об руку с Людовиком XIII в апельсинной аллее, плохо скрывала свою чрезмерную горесть; черты ее обнаруживали печаль, еще увеличивавшуюся от скучного общества супруга. Зевая поминутно, король ни мало не заботился скрывать своей скуки.

Остальные гости разбрелись по саду. По временам под сводом яворов и каштанов сверкали иногда наряды красавиц и исчезали в густой массе зелени. Такова была распущенность этого века, что кардиналы давали балы, где все почти женские прелести были на виду, и где исполнялись все их желания. Напрасно желчный монарх служил своему двору примером строгости нравов, молодые вельможи, казалось мало были расположены исправляться от заблуждений, порицаемых его величеством. Сам Ришельё не велел закрыть от гостей великолепной беседки, построенной в глубине сада, этом маленький храме, где прелестная Марион-де-Лорм часто бывала жрицей в упоительные часы не одного весеннего утра. Любопытные дамы заглядывали в это восхитительное убежище, и мебель ими там виденная доказывала им убедительным образом, что если кардинал и уединялся куда-нибудь с благочестивыми целями, то конечно не в этот уголок.

Хотя первый министр был немедленно извещен о прибытии отца Жозефа, монаху однако же пришлось долго дожидаться в кабинете. Его эминенция будучи доволен результатом, полученным из Лондона от своего агента, не имел необходимости спешить, – так много стоило этой завистливой душе выражение признательности. Ришельё появился наконец, и владея собою как никто, принял необыкновенно любезно капуцина.

– А тут вышел счастливый случай, сказал он после горячих поздравлений: – во время вашего отсутствия сделалось вакантным аббатство Фекан. Король с большим удовольствием жалует вам его; завтра мой секретарь не замедлит вручить вам бумагу.

– Нижайше благодарю вашу эминенцию от имени моего бедного монастыря, который теперь позаботится перестроить часть здания, угрожающую падением.

– Я желаю, чтоб доходы шли в личную вашу пользу. Я должен вам сказать, что ваш бедный монастырь довольно богат и может перестроиться собственными средствами; и если мои сведения не обманывают меня, то ваша нищая братия получает не менее тридцати тысяч экю дохода в год.

– Они смотрят вокруг себя, монсеньер, и заботятся о людях, которые беднее их. Моя нищая братия источник благотворительности. Потом, что же я, недостойный капуцин, буду делать с земными благами? Я питаюсь настолько, насколько нужно для поддержки существования; тело