Королевские сестры - Виктория Холт

— Он освободил епископов.

— Этого недостаточно. Он должен дать людям понять, что не станет навязывать им католичество. Он должен собрать своих верных друзей и готовиться к битве. Анна могла бы его убедить, я уверен. Он бы ее послушал. Ты же знаешь, как он в ней души не чает с тех пор, как Мария оказалась под каблуком у Оранжа. Я пойду к ней.

Он пошел и застал ее с Сарой, леди Фицхардинг и другими придворными дамами.

Она приняла его довольно дерзко и не отпустила своих женщин, которые ее одевали. Она довольно злорадно улыбнулась ему в зеркало, и он подумал, что она черпает смелость в этих женщинах вокруг нее.

— Я знаю, о чем вы пришли поговорить, милорд, — сказала она. — Об этом младенце, чье появление на свет… или, может, в постель королевы… вызывает такой переполох.

— Говорят, грелки нынче очень вместительны. — Это была Сара Черчилль. «Отвратительная женщина и дурное влияние на принцессу», — подумал Кларендон.

— И все же, чтобы перенести горячие угли, много места не требуется, — добавила леди Фицхардинг.

«Шпионка! — подумал Кларендон. — Сестра женщины, которая, как все знали, была любовницей Оранжа. Какая странная пара эти сестры! Вот Мария, наследница английского престола, кротко обожающая мужа, который с ней жестоко обращается, и Анна, ее сестра, окружающая себя женщинами, к которым, кажется, питает больше уважения, чем к собственному отцу!»

— Не думаю, милорд, — возразила Анна, — что вы знаете, о чем говорят люди. Весьма досадно, что те, кто должен был присутствовать при родах, там не оказались.

— Все, кто желал присутствовать, были приглашены, Ваше Высочество.

— Я говорю о том, как неудачно вышло, что это случилось, когда те, кто должен был присутствовать, не смогли там быть… и я знаю, что перед родами, во время туалета Ее Величества, она уходила в свой кабинет и надевала сорочку… так что те, чьей обязанностью было видеть ее живот, не могли этого сделать.

Женщины захихикали. Сара Черчилль рассмеялась в голос.

Это была сцена, из которой лорд Кларендон счел нужным немедленно бежать.

Он откланялся и пошел к королю. Он не мог рассказать ему в точности, что произошло, ибо Яков не поверил бы ему и пришел бы в ярость не на Анну, а на него, поэтому он сказал, что, по его мнению, некие люди пытаются отравить ум принцессы Анны и заставить ее поверить в эту абсурдную историю о младенце в грелке.

Яков отправил к дочери весь Тайный совет с отчетом о том, что произошло при рождении принца.

— В этом нет нужды, — сказала Анна, — ибо я так предана королю, что его слово для меня важнее всех этих показаний.

Кларендон услышал это и, ради короля, был рад такому ответу.

Но он был очень обеспокоен и не доверял своей племяннице.

***

Теперь Яков был по-настоящему встревожен. Он попытался смягчить свою политику, но было слишком поздно, ибо вся протестантская Англия смотрела на Голландию. Затем Яков совершил еще одну ошибку, попытавшись укрепить свою армию, призвав католиков из Ирландии.

Английские солдаты угрюмо обсуждали этих ирландцев, которых привели сражаться бок о бок с ними — ирландцев, которые лет сорок назад, во времена Кромвеля, кричали «Лиллабулеро», вырезая протестантов.

На музыку Пёрселла написали слова, и армия запела новую песню на старый мотив, и слова эти воспламенили не только солдат, но и народ.

Той напряженной осенью по всей Англии, казалось, все пели «Лиллабулеро», пели с пылом и негодованием.

***

Вильгельм отплыл из Голландии, его флот разметала непогода, и ему пришлось вернуться в свою страну, но это была лишь временная передышка. При следующей попытке Вильгельм благополучно достиг Торбея, и когда народ увидел оранжевые флаги с девизом «За протестантскую веру и свободу», они приветствовали Вильгельма и пили за его успех.

Это было пятое ноября. Знаменательный день, годовщина католического заговора с целью взорвать здание парламента.

Теперь Яков осознал необходимость действовать и двинулся с армией на запад. Джон Черчилль был одним из его ведущих генералов, но у Черчилля были свои соображения насчет исхода битвы. По его мнению, победа могла достаться любой из сторон, но Черчилль был протестантом, а также чрезвычайно честолюбивым человеком. Они с Сарой были преданы Анне, и, если бы Яков победил, за ним последовал бы принц Уэльский.

Так что вот он, Черчилль, генерал короля, втайне надеющийся на победу врага короля. А если король потерпит поражение, те, кто ему служил, не могли рассчитывать на милость новых короля и королевы. Скорее всего, их участью стало бы изгнание.

Черчилль был блестящим солдатом, но было одно дело, за которое он всегда сражался, — дело семьи Черчиллей.

Черчилль оставил короля в Солсбери и присоединился к Вильгельму в Эксминстере. Принц Георг последовал за ним.

Когда Яков услышал эту новость, он понял, что потерпел поражение.

***

Главной заботой Джона была Сара, которая в Кокпите оказалась бы в опасности. Как только он достиг Эксминстера, он отправил ей сообщение, велев бежать из Лондона, ибо был уверен, что будет отдан приказ о ее аресте.

Услышав эту новость, Сара бросилась в бой.

— Мы в опасности, — сказала она Анне. — Вильгельм победит, ибо мистер Фримен и мистер Морли теперь с ним, а нам обеим грозит арест.

— Что же нам делать? — вскричала Анна.

— Вам нечего бояться, дорогая миссис Морли. Я все устрою. Но никому не говорите, ни слова. Это должно быть нашей тайной. Мы должны бежать из Кокпита, прежде чем враги схватят нас.

Анна кивнула, но была немного встревожена. Сплетничать о заговорах и интригах было куда веселее, чем оказаться в их эпицентре, но Сара в таких обстоятельствах была в своей стихии.

— Ни слова Данверс или вашей старой няньке Басс, — предостерегла Сара. — Фицхардинг пойдет с нами. Ей можно доверять, потому что она на стороне Оранжа, ведь ее сестра — любовница Калибана.

— Иногда, — с опаской произнесла Анна, — мне кажется, что Калибан нам понравится куда меньше, чем мой отец.

— Королевой будет ваша сестра. Калибан — лишь ее супруг, и мы должны помнить, что это дело веры, и каким бы ненавистным ни был этот голландский монстр, он — протестант.

— Да, я понимаю, — согласилась Анна.

— Теперь вы видите, — продолжала Сара, — как мудро я поступила, распорядившись построить нашу потайную