Хроники «Бычьего глаза» Том I. Часть 2 - Жорж Тушар-Лафосс

Недоступность, провозглашенная столь громко госпожой Монтеспан, начинает, по словам внимательных наблюдателей, опровергать себя странным образом. Если замечания последних точны, то эта красавица расставила силки для овладения сердцем Монсье. По словам тех же наблюдателей, Филипп приятно улыбается маркизе и как бы показывает, что ее старания не останутся бесплодными. Но другие уверяют, что герцог Орлеанский не может любить ее искренно, а отвечает на ее предупредительность лишь для показания, что он не нечувствителен к прелестям прекрасного пола.

Принц Конде присутствовал на представлении «Критики школы женщин», критики, написанной самим Мольером, и которая, следовательно, не может заключать в себе особенной злости. Один из зрителей партера, находя, по-видимому, критику очень слабой, громко освистывал пьесу, не обращая ни малейшего внимания на присутствие великого Конде. Кто-то сказал его высочеству, что он должен успокоить этого господина.

– Нет уж, «парбле!» я воздержусь от этого, отвечал победитель Рокруа. – Послушайте, что случилось со мной в этой самой ложе по возвращении моем, после осады этой несчастной крепости Лерида, которой я не мог овладеть. Шло первое представление комедии, автору которой я покровительствовал; хотя я и старался много распространять о ней благоприятных слухов, однако, тем не менее, пьеса была дурно принята публикой. Заметив в партере среди группы зрителей господина, который, как мне казалось, подавал пример свистунам, я сказал, указывая на него пальцем: – «Взять этого человека»! При этих словах плут оборачивается ко мне и громко кричит: – «Великий творец осад, меня нельзя взять: я называюсь Лерида». Тотчас же он вмешался в толпу, которая поблагоприятствовала его бегству, вышел из партера и исчез. Урок был строг, и я не хочу подвергнуться другому подобному.

Недавно повесили заочно многих лиц, замешанных в деле Фуке, и в том числе Гурвилля. Ничего не видано страннее приключения с последним финансистом, удалившимся в Голландию. В то время, когда его вешают во Франции, он, будучи снабжен уполномочиями Лионна и даже самого короля, вступает в переговоры от имени его величества с Голландией и с несколькими германскими государями. Людовик XIV смеялся до упаду сегодня утром, при вставанье над этой любопытной амальгамой дипломатического доверия и повешения…

– Видите ли, сказал он, обращаясь к своему министру иностранных дел: – политика и плутовство идут отлично вместе, и можно иногда безразлично вознаградить дипломата почестями или виселицей…

И король снова захохотал.

Возвратимся к подсудимым. Арсенальная палата, узнав, что некоторые из них, оставшись во Франции, располагали возвратить награбленное, наложили на них громадные суммы, уплата которых невозможна: с иных потребовали шесть, семь, восемь, даже до десяти миллионов. По нежеланию ли, по невозможности ли взнести подобную контрибуцию многие из этих господ неотступно умоляют о милости быть повешенными…. заочно, и скрываются как могут из боязни, что может быть не удовольствуются их портретами.

При дворе явился новый плод, только запрещенный, из тех плодов, которые лукавый соблазнитель заставил скушать нашу прародительницу. Недавно король, разряженный богато и пышно посетил Ла-Валльер. Во время дружеских излияний интересная эта особа почувствовала себя нехорошо и скоро король очутился в затруднительнейшем положении. Он закричал в окно и потребовал госпожу Монтозье, госпожу Шоази или какую бы то ни было даму. В то же время побежали за акушеркой. Явилось несколько дам, но уже поздно, чтобы богато вышитый жемчугом и дорогими каменьями кафтан не подвергся плачевному положению. Король, как мог, поддерживал Ла-Валльер, которая уцепившись за шею своего возлюбленного, судорожно разрывала воротник, стоивший тысячу экю… Скоро Ла-Валльер от сильной боли упала в обморок; ее сочли мертвой…

– Бога ради! воскликнул король, рыдая: – возвратите ее мне и возьмите все, что я имею.

Этот нежный король стоял на коленях у постели, бледный, испуганный, неподвижный, испуская по временам жалобные вопли. Наконец, появился результат этих неописанных болей – мальчик, который вступил в благородное семейство Генриха IV… побочной дверью[35].

Глава X. 1664

Немилость Бриенна. – Министр, сочиняющий канты. – Опечаленная супруга. – Этикет. – Вставанье короля: халат, штаны, рубашка. – Галстучник; его обязанности. – Король раб церемониала. – Вставанье королевы: ее чулки, подвязки; стыдливость Марии-Терезии. – Рубашка и юбка. – Королеву зашнуровывают мужчины. – Щекотливость Марии-Терезии по этому поводу. – Людовик XIV поддерживает право этих мужчин любоваться прелестями королевы. – Камер-фрау; ее преимущества. – Пансионы литераторов. – Год в пятнадцать месяцев; стихи по этому случаю. – Король отказывает в пансионе Бюсси: причина этого. – Его величество жалует ему голубой казакин. – Острота Мадам. – Состояние Парижа. – Забавные заметки в протоколах Сень-Поля. – Версальские работы. – Праздник на Очарованном Острове. – Расин: его мнение об этом празднике. – Музыка Люлли. – «Принцесса Элида» и «Принужденный Брак» Мольера. – Граф Граммон доставил сюжет для этой последней пьесы. – Его поведение во время представления. – Три первые акта «Тартюффа». – Запрещение этой комедии. – Весьма жесткое замечание Кольбера королю. – Сцена по этому поводу между государем и министром. – Въезд кардинала Чиги в Париж. – Рабское удовлетворение Римского двора. – Маркиз Креки торжествует над легатом. – Последний торжествует над первым. – Сказки Лафонтэна. – Как их называет Напон. – Щедрость короля к Рошфуко. – Пятилетняя мать. – Разрубленный мавр. – Ревность короля. – Объяснение. Гиллотьер. – Лафелльяд на Сент-Готарде и его речь. – «Фиваида» Расина. – «Оттон» Корнеля. – Суждение Депрео об этом сочинении. – Приговор Фуке. – Стихи по этому случаю. – Участь бывшего министра.

Бедный этот граф Бриенн, которому я обязана не одной пикантной новостью, впал в немилость, и никто не знает настоящей причины. Одни приписывают это весьма незаконным выигрышам, другие крайнему разврату. Я очень любила графа, но прежде всего справедливость. Сперва Бриенн был сослан в имение далеко от Парижа, но потом, по ходатайству жены Генриетты, урожденной Бутиллье, ему дозволено было поселиться в Сен-Дени, где бедный экс-государственный секретарь сделался святошей. Там, под руководством отца Гейнева, он познал Бога, который, по словам этого монаха, не слишком известен при дворе. В свободное от молитвы время, граф сочиняет для местных кармелитов небольшие канты на светскую музыку – занятие весьма пригодное для бывшего министра, и это не преминет принести ему пользу.

В то время как Бриенн занимается таким похвальным образом, его томная супруга продолжает хлопотать о прощении мужа. Бедная женщина неутешна.

Король становится действительно рабом этикета, который сковывает все минуты его жизни: никогда еще не видано при дворе таких разнообразных церемоний. Один из моих родственников, камергер, сообщил мне сегодня утром интересные подробности о вставанье их величеств: можно подумать, что они заимствованы из наших старинных рыцарских сказок.

Когда король встает с постели, обер-камергер должен подать