Расколотая корона - Виктория Холт

она ошибалась! Она не получала вестей и потому не знала, что между ее сыном Ричардом, герцогом Аквитанским, и его отцом уже идет война, и всякого сразу бы сочли рыцарем, спешащим присоединиться к Ричарду. А значит, они — враги короля Англии.

Их отряд был втрое сильнее отряда Алиеноры, и почти сразу стало ясно, что сейчас произойдет.

— Стой! — крикнул предводитель отряда. — Вы пуатевинцы, не так ли?

— Так и есть, — ответил один из рыцарей Алиеноры, — и мы на пути в Пуатье.

— Вы туда не доберетесь. Вы наши пленники. Герцог Аквитанский воюет с нашим королем.

Алиенора пришла в ужас. Это могло означать лишь одно. Она — пленница Генриха. И как долго она сможет скрывать, кто она?

***

Генрих был все более обеспокоен. Это был не мелкий бунт. Беспорядки вспыхивали повсюду. Он, кажется, знал почему. Бог гневался на него. Это была месть Томаса. Конечно, он был виновен в его убийстве. Конечно, он желал его смерти. Он более или менее приказал тем рыцарям убить его. По крайней мере, он упрекал их за то, что они этого не сделали. Что могло быть яснее? И с тех пор неудачи преследовали его. Его собственные сыновья обратились против него, и по всему королевству зрело недовольство. Все связывали его с убийством Бекета, и, что еще хуже, в Кентербери совершались чудеса, и слухи о них разносились по всем его владениям.

Этот предатель Лестер был во Фландрии и, без сомнения, строил планы вторгнуться в Англию с иностранной помощью и отнять ее у него, чтобы преподнести его сыну. А теперь еще один удар: Вильгельм, король Шотландии, выбрал именно этот момент — как и следовало ожидать — чтобы пересечь границу. Слава богу, у него были верные друзья. Он мог доверить Ричарду де Люси сдерживать шотландцев. Те были не более чем шайкой дикарей, и хотя они могли опустошать страну самым варварским образом, у них не было шансов против хорошо обученной армии. Но Люси был нужен ему в другом месте.

Это был кошмар для правителя, когда его владения так разбросаны, а беды возникают в нескольких местах одновременно.

Один из его людей вошел, чтобы доложить, что снаружи ждет рыцарь, желающий срочно поговорить с ним.

Он приказал привести его. Новая беда? — подумал он. Где будет следующий мятеж?

Но весть этого человека была иной.

— Милорд, — объяснил он, — мы ехали близ Шартра, когда наткнулись на отряд пуатевинских рыцарей. Мы решили, что они едут присоединиться к врагу, и захватили их.

Король кивнул. Поступок правильный, но едва ли достойный доклада ему лично.

— Среди них был один, милорд, кто вызвал наши подозрения. Мы решили, что это женщина.

Женщина. Король поморщился, но следующие слова рыцаря заставили его изумленно уставиться на него.

— Ею оказалась королева, милорд.

— Королева! Моя жена! — вскричал Генрих.

— Так и есть, милорд. Она призналась, да и сомнений не было.

Генрих начал смеяться. Он резко оборвал смех.

— Где она?

— Мы привезли ее к вам, милорд, не зная вашей воли.

Генрих подошел к рыцарю и сердечно хлопнул его по спине.

— Ты поступил правильно, — сказал он. — Клянусь очами Божьими, обещаю, я запомню твой поступок. Значит, она здесь. Приведите ее ко мне. Я хочу говорить с моей пленницей.

Это и вправду была Алиенора. Она стояла перед ним, и в ее глазах были гнев, вызов, ненависть — все, что он так хорошо помнил.

— Оставьте нас, — приказал он. Затем он уставился на нее и разразился громким смехом.

— Так ты вступила в армию, а?

— Долг каждого мужчины и женщины — сражаться против тирании.

— Храбрые слова для пленницы. Поймали, значит? Куда ты направлялась?

— Присоединиться к моим сыновьям.

— И ты собиралась пойти с ними в бой против их отца?

— Ничто не доставило бы мне большего удовольствия.

— Ты старовата для таких занятий. Это не те дни, когда ты скакала в Святую Землю и в пути развлекалась со своим дядей и неверными. Видишь, что бывает? Тебя схватили, не дав добраться до цели. Бьюсь об заклад, ты ехала ко двору короля Франции. Надеялась, что теперь, когда ты стара, твой первый муж придется тебе больше по вкусу, чем в дни твоей пылкой юности?

— Меня не удивляет, что мысли Генриха-Распутника всегда текут в одном направлении. Моей целью было добыть для моих сыновей то, что принадлежит им по праву.

— Ты несешь вздор. Я — король. То, чем я владею, я владею по праву и по завоеванию. Ты глупая женщина, и ты это усвоишь, ибо ты моя пленница, и я клянусь, что пока я жив, ты никогда больше не будешь на свободе, чтобы сеять раздор между мной и моими сыновьями.

— Что ты имеешь в виду? Ты бросишь меня в темницу?

— Что я намерен сделать, ты скоро узнаешь.

— Думаешь, твои сыновья позволят тебе оскорблять их мать?

— Мои сыновья узнают, как и их мать, кто здесь король и повелитель их всех.

Она шагнула к нему, занеся руку. Он перехватил ее в своей сильной хватке, и она вскрикнула от боли. Их лица были близко друг к другу: ее искажено ненавистью, его — торжеством. Он подумал: «Моя удача переменилась. Это величайший подарок судьбы. Больше она не сможет причинять мне неприятности. И когда мир узнает, что она моя пленница, все поймут, что Генрих Плантагенет все тот же, и даже гнев Небес его не страшит».

Он крикнул стражникам у своей двери:

— Заберите эту женщину. Держите ее в строгом заточении. Охраняйте. Плохо придется любому, если она сбежит.

Алиенора обернулась на него через плечо, когда ее уводили, но яд в ее взгляде лишь рассмешил его.

***

Последовавшие за этим месяцы были неспокойными. Ричард де Люси вместе с Хамфри де Богуном, ставшим теперь констеблем Англии, отразили шотландское вторжение и сумели заключить перемирие с Вильгельмом Шотландским. Генрих сдерживал мятежи, которые с пугающей частотой вспыхивали по всей Нормандии и Анжу.

Он постоянно боялся, что Алиенора сбежит. Он твердо решил увезти ее в Англию и заточить там в тюрьму, откуда она не сможет бежать.

Он не мог отделаться от чувства, что какая-то сила была против него, и ему пришло в голову, что пока он не признает свою вину в убийстве Томаса и не попросит