Елизавета I - Маргарет Джордж

– Зачем же он вообще сюда явился, если не ради того, чтобы занять престол? – зловещим тоном спросил Ноллис.

– Чтобы спасти меня от злых советников, которые, по его мнению, настроили меня против него, разумеется. Он даже не догадывается – для него это слишком сложно, – что злой советник, который настраивает меня против него, – это не кто иной, как он сам.

– Тогда мы пойдем готовиться, чтобы оказать ему достойный прием, – сказал Ноллис мрачно. – Соответствующий его высокому положению.

– Среди его спутников есть кто-нибудь, заслуживающий упоминания? – спросил Кэри.

– Мои стражники опознали графа Саутгемптона, Ратленда, Бедфорда, лорда Рича и сэра Кристофера Блаунта. – Я глубоко вздохнула. – Снова этот Саутгемптон, вечно от него одни неприятности! И эти никчемные графы Ратленд и Бедфорд. И муженек Летиции. Кучка бесполезного сброда.

– Ни один человек с характером не последовал бы за ним, ваше величество. Он привлекает только прожигателей жизни и смутьянов, – сказал Сесил.

– Простые люди его обожают, – возразила я.

– Потому что незнакомы с ним близко. При дворе им восхищаются одни только отбросы.

– Он уже скоро вернется! Давайте уходите и расставляйте ловушку. Наживкой придется быть мне. Я заманю его и усыплю внимание.

Советники поспешно покинули комнату.

– Кэтрин, у вас выдающаяся память, – сказала я. – Постарайтесь запомнить все, что будет происходить между мной и Эссексом, чтобы потом изложить на допросе.

– У вашего величества у самих превосходная память, – заметила Кэтрин.

– В таком важном деле на воспоминания кого-то одного полагаться нельзя. А вы, Хелена, наблюдайте за его лицом – вы всегда были прекрасной физиогномисткой.

– Я полагаю, мы и так успели прекрасно изучить его характер, – отозвалась та.

– У него множество личин. Я прошу вас внимательно наблюдать за тем, в какую из них он будет рядиться, когда вернется.

Я собиралась как ни в чем не бывало провести с ним время до обеда. Потом к нам присоединятся все остальные. А к тому времени, когда обед подойдет к концу, подоспеет помощь из Лондона. Моя осада будет окончена.

В дверь громко постучали. На сей раз глава моей стражи объявил по всем правилам:

– Граф Эссекс к ее королевскому величеству!

– Просите.

Стражник отступил в сторону, и в зал вошел Эссекс. Одежда на нем была та же самая, но он смыл грязь с лица и рук и расчесал волосы и бороду. Он упал на колени и едва не подъехал ко мне по полу:

– Прошу простить мне мой испорченный наряд, но я так торопился предстать перед вами, что не захватил с собой совсем ничего, даже смену одежды. Все мои мысли были заняты тем, чтобы добраться сюда.

Я легонько взмахнула рукой, делая ему знак подняться.

– Вы не меняли эту одежду… сколько дней?

– Я покинул Ирландию двадцать четвертого сентября. Сегодня двадцать восьмое.

Меня так и подмывало сказать: «Три недели спустя после ваших переговоров с О’Нилом. Чем вы занимались все это время?» Но я лишь бросила в сторону Кэтрин и Хелены многозначительный взгляд.

– Вы, должно быть, очень устали, милорд. Разве что сам Меркурий мог преодолеть такое расстояние за столь короткое время.

– Если я ненадолго стал богом, то лишь для того, чтобы примчаться к ногам величайшей богини, королевы фей, и служить ей.

– Вам нужно подкрепиться. Тут у меня добрый английский сидр, свежие кентские яблоки и сыр из Девона. После полугода на ирландской еде вы наконец сможете насладиться вкусом родины. Прошу, отведайте.

Одна из служанок налила в стакан сидр и протянула ему, другая принесла поднос с нарезанными яблоками и сыром. Эссекс залпом проглотил напиток и набросился на еду, как изголодавшийся пес. Мы с моими придворными дамами вежливо стояли рядом, ни к чему не притрагиваясь.

– А теперь скажите мне, мой дорогой Роберт, что побудило вас примчаться именно сейчас? Что вас так встревожило?

Эти приторные слова едва не застряли у меня в горле.

Он промокнул губы салфеткой и вздохнул:

– Получив ваше последнее письмо, такое холодное и жестокое, я понял, что оно не могло быть написано целиком и полностью вами.

– Что навело вас на эту мысль?

– Едкие выпады. Чего стоит одно только это предложение: «Мы знаем, что вы не настолько скудоумны, чтобы не понимать, что весь мир видит, как бездарно растрачивается время». И это: «Мы, таким образом, должны сообщить Вам, что оправданием тому не может служить ни неведение, ни нехватка средств, ибо Вы получили все, о чем просили. Вы вольны были сами выбирать время, Вы имели полную свободу действия и полномочия куда более широкие, нежели те, коими кто-либо когда-либо пользовался или должен был пользоваться».

– Мне жаль, что мои слова вас задели. Возможно, я не до конца понимала, как нелегко вам приходится, – произнесла я делано сочувственным тоном.

– И все равно, подобное жестокосердие никогда не было свойственно моей августейшей покровительнице. Они продиктовали это письмо. Это их тон!

– И кого же именно вы, дорогой мой, подразумеваете под «ними»?

– Тайный совет! И конкретно Сесила! Это он плетет интриги, чтобы опорочить меня. И с марта, когда я уехал, у него была масса возможностей заронить в вашу душу черное семя подозрения в мой адрес. Пока я рисковал жизнью ради Англии, он здесь строил козни, катаясь как сыр в масле. Он, как паук, плетет свои сети, чтобы поймать в них очередную невинную жертву. Да он со своим горбом даже выглядит как паук!

Это было уже слишком.

– Нет у него никакого горба, – отрезала я. – И он никогда в жизни не оговаривал невинного человека, как вы оговорили доктора Лопеса!

Его лицо омрачилось, а глаза на мгновение сузились.

– Вот вам и еще одно доказательство моих слов. Этот человек совершенно заморочил вам голову. Но, – он взмахнул рукой, – тем правильнее я поступил, когда поспешил сюда, чтобы переговорить с вами лично. В последнем письме говорилось: «Мы ждем от Вас соображений касательно того, на что Вы намерены употребить остаток года, – как, где и каким числом воевать, – каковые должны быть изложены в письменном виде и со всей возможной быстротой отправлены нам сюда, ибо Вам хорошо известно, как высоко я ценю верную службу». А в конце вы написали вот что: «Засим, в ожидании Вашего ответа, мы заканчиваем это письмо в нашем дворце в Нонсаче, на сорок первом году нашего царствования, одна тысяча пятьсот девяносто девятый год». Вот вам ваш ответ, ваше влиятельнейшее величество, во плоти.

– Я вижу.

– Это слишком сложно, чтобы можно было объяснить все в письме.