Прощальный поклон ковбоя - Стив Хокенсмит

доктора лопнуло. Но когда тот заговорил, я понял, что злится он не на Густава.

– Нет. Мистер Локхарт так и не вернулся.

– Скажите на милость, – заметил Старый… и вдруг замолчал. Он просто остекленело пялился на доктора, как будто тот его загипнотизировал.

– Пойдем? – позвал я.

Это разрушило оцепенение.

– Спасибо, док, – сказал Густав. – Доброй ночи.

– Мистер Холмс… могу я тоже задать вопрос? – спросил Чань. Не дожидаясь ответа, он торопливо и нервно продолжил: – А почему вы интересуетесь этим делом?

– Что ж… пожалуй, хватит уже тянуть вола за хвост, а?

Показав свою бляху на путях, Старый убрал ее обратно в карман, но теперь извлек ее снова и приколол к жилету. И кивнул мне в знак того, что я должен последовать его примеру.

– Мы железнодорожные сыщики, – провозгласил он – чересчур самодовольно, как мне показалось.

Я положил наш саквояж на пол и, достав свою медную звезду, приколол ее к рубашке, после чего тихо кашлянул.

– Вверх ногами, – прошептал я братцу.

Старый хмуро глянул на свою грудь и начал возиться с бляхой.

– Ладно, – проворчал он, укрепив звезду как следует, – пойдем.

– Пойдем? – в который уже раз спросил я.

– Работать, – наконец соизволил объяснить Старый.

Он подхватил саквояж и зашагал прочь. Я поспешно пожелал ошеломленному Чаню доброй ночи и последовал за братом.

– Закрой за собой дверь, – велел Густав, когда мы вошли в тамбур перед багажным вагоном. Он опустил багаж на пол, присел и начал копаться в вещах.

Когда Старый встал, в руке у него был револьвер.

Глава одиннадцатая. Послание в бутылке, или моя теория о Пецулло не способна устоять

– Ты что, медведя углядел или еще кого? – спросил я, когда брат застегнул пояс с кобурой. – А то не пойму, зачем нам сейчас нацеплять оружие.

– Если хочешь, чтобы тебя считали полицейским, надо и выглядеть как полицейский. Вооружайся.

Густав пихнул ко мне носком сапога наш дорожный саквояж.

Я отпихнул его назад.

– Кто тебе сказал, что я хочу выглядеть как полицейский?

– Ладно. – Старый махнул рукой, как машут капризному ребенку, разрешая встать из-за стола. – Давай, иди спать, или умасливай дам, или что еще там для тебя важнее убийства. Без тебя обойдусь.

– Брат, да посмотри на себя: ты еле на ногах стоишь. Отдохни немного, бога ради.

– Отдохну, когда будет время, а сейчас надо ловить убийцу.

Я вздохнул.

– Знаешь, как я ненавижу, когда ты начинаешь говорить фразами из грошовых детективов?

– А я еще больше ненавижу, когда ты не можешь поднять задницу и…

– Ладно, ладно, – перебил я, поднимая руки в знак перемирия. – Хватит пререкаться. Давай на секунду прервемся и обговорим все по-холмсовски. Я еще не успел как следует подумать, но тут, по-моему, и думать особенно нечего: твой «убийца» – это бутылка виски.

В ответ на это впечатляющее, как мне казалось, заявление брат лишь чуть-чуть приподнял брови с выражением стоического терпения на лице.

– В багажном вагоне стояла бутылка, ты помнишь? – продолжал я. – Прямо у боковой двери. Вот тебе и вся дедукция. Наполовину пустая бутылка и наполовину налившийся виски проводник багажного вагона. Этот Пецулло, наверное, открыл боковую дверь, чтобы отлить, подышать свежим воздухом или поблевать, как ты, и… фьють! Поезд дернулся, и бедолага полетел прямо под колеса. Ничего особенно загадочного. И что теперь делать? Арестовать бутылку?

Старый покачал головой. Но не для того, чтобы ответить на мой вопрос, а скорее чтобы показать, насколько разочарован услышанным.

– Фьють, да?

Я пожал плечами.

– Почему нет?

– Потому что та бутылка стояла. – Густав посмотрел на меня и замолчал в ожидании ответа, но я не знал, что сказать. – Как вышло, – наконец заговорил братец, не дождавшись от меня ничего, кроме непонимающего взгляда, – что, когда поезд резко затормозил и пассажиры повалились как кегли, полупустая бутылка у открытой боковой двери не только не выкатилась наружу, но даже не упала?

– Ох, – сказал я. – Твою ж мать.

Видимо, кто-то поставил туда бутылку уже после того, как поезд остановился, причем поставил с единственной целью: заставить тупиц вроде меня сделать неверный вывод.

Не говоря ни слова, я опустился на корточки и вытащил из саквояжа кольт.

– Ничего особенно загадочного, – проворчал брат, пока я пристегивал кобуру. – Элементарно.

Когда я был готов, Старый повернулся к двери и повернул ручку.

Точнее, попытался повернуть. Дверь в багажный вагон была заперта.

– Вот зараза… а у меня ни отмычки, ни проволоки, – насупился Густав.

– Может, просто постучать?

– Лучше не объявлять о нашем приходе.

Старый еще раз подергал ручку, будто та могла сжалиться и открыть нам сама. Но ручка не сжалилась.

– Проблемы, джентльмены?

Мы обернулись и обнаружили вошедшего в тамбур Кипа. При виде наших блях и револьверов парнишка-разносчик тихо присвистнул.

– Ого… так вы и правда железнодорожные сыщики.

Его наша экипировка явно впечатлила – я же почувствовал себя полным идиотом. Бляха у меня на груди казалась дурацкой детской забавой, вроде маскарадного костюма. Надо привыкнуть носить ее.

– Хотите попасть в багажный вагон? – спросил разносчик.

– Ага. Служебное дело, – ответил Старый, ничуть не смущаясь.

– Могу вас впустить. – Кип поставил на пол ящик со всякой всячиной и принялся рыться в карманах. – Я храню товар в багажном вагоне, поэтому у меня есть мастер-ключ.

Глаза у Густава вспыхнули, точно раскаленные угли.

– Мастер-ключ? То есть ключ от всех замков?

– Так точно. В бригаде он у всех есть. Откроет любую дверь в поезде.

– Значит, у всех? – пробормотал Старый, и огонь в его глазах подернулся пеплом: братишка опять впал в задумчивый транс.

– Не волнуйся, – сказал я Кипу, – через пару минут он очнется. А если нет, просто накинем ему на голову одеяло и оставим здесь до утра.

Кип улыбнулся, но улыбка быстро сошла с его лица. Он уже обшарил все карманы и теперь начал сызнова.

– Куда же это он запропастился? – бормотал юный разносчик.

– Не можешь найти ключ? – Густав, моргая, очнулся от ступора.

Парнишка раздраженно похлопал себя по карманам штанов.

– Пропал.

– Когда ты в последний раз им пользовался?

Кип пожал плечами.

– Уже довольно давно. Ходил за особым товаром для того коммивояжера, который напротив вас сидит. Он попросил кое-что такое, что я обычно не ношу с собой, когда хожу по поезду. Новинка из Парижа. Только для джентльменов, которые умеют держать язык за зубами.

Он прищелкнул языком и подмигнул. Похоже, мальчишка не старше шестнадцати мнил себя многоопытным повесой.

– Это еще до того, как поезд остановился, – уточнил Старый.

– Ага.

– А не могло ли быть, что?..

Но тут разговор о ключе потерял всякий смысл, поскольку дверь в багажный вагон распахнулась.

– Ну что ж, ладно. Я… – Уилтраут, разговаривая с кем-то через плечо, шагнул в тамбур.

Врезавшись в моего брата, кондуктор крякнул и замолчал.

– А вам что надо, Холмс? – глумливо спросил он, разглядев, кого пихнул пузом. В имени «Холмс» звучало столько яда, что язык должен был почернеть и отвалиться.

– Выполнять свою работу, – отрезал Старый и протиснулся мимо него в дверь. За ним последовал я, а потом и Кип.

– О, мой герой и защитник… наконец пришел освободить меня! – радостно приветствовал Густава Эль Нумеро Уно довольно бодрым голосом для человека, на которого намотали столько веревки, что хватило бы стреножить дюжину телят. – Но не переживай: если не считать того, что меня привязали к трону, я не подвергался жестокому обращению. Пока.

Бродяга и правда был примотан