По дороге в Карфаген - Олег Викторович Таран

– И я благодарю тебя, царь, – взвесив в руке кошель и ощутив приятный солидный вес, проговорил собеседник и, поклонившись, пошел к своей лошади.

– Кто это? – поинтересовался царевич.

– Это мои глаза и уши в неспокойном городе. Его имя ты со временем узнаешь. У тебя самого должны будут появиться такие доверенные люди. А пока запоминай, как общаться с подобными людьми. Работая на меня, они, по сути дела, изменяют своим соплеменникам и поэтому очень ранимы и обидчивы. Тебе не нужно выказывать по отношению к ним высокомерие, но при этом ты должен соблюдать с ними определенную дистанцию. Не надо подпускать их к себе близко, чтобы эти люди не решили, что они твои друзья и тебе можно внушить что угодно. Ты лишь получаешь от них сведения, а оценивать их и принимать решение, исходя из услышанного, необходимо тебе самому, какие бы с виду прекрасные и мудрые советы они ни давали.

Нередки бывают случаи, когда соглядатаи своей информацией пытаются свести счеты с личными врагами. Или они знают не все о том, что рассказывают, додумывают что-либо, приукрашивают, и потому их слова не могут быть до конца достоверными. В идеале нужно иметь несколько соглядатаев, но это не всегда возможно. Правда, что касается Чамугади, у меня сейчас есть еще Стембан, от которого я получаю дополнительные сведения. Представляю, как он волнуется, возвращаясь в родной город…

Царь посмотрел в сторону командира сотни, потом спохватился и вернулся к разговору о лазутчиках:

– И все же, общаясь с ними, нужно показать, что тебе очень дорога их жизнь и важно то, о чем они рассказывают, пусть это и окажется в конечном итоге пустяками. Иногда за кажущимися мелочами, которые они передают, скрывается нечто настолько важное, что даже сами эти люди не могут в полной мере оценить. А потому благодари и вознаграждай своих соглядатаев в любом случае, ведь не исключено, что однажды они скажут тебе такое, что может окупить с лихвой все твои расходы. Со мной такое неоднократно случалось, и поверь, я знаю, что говорю. Ну а теперь, сын, поедем и сами посмотрим, что же творится в этом замечательном городе.

– Отец, а ты полностью доверяешь этому человеку из Чамугади? – поинтересовался Массинисса, когда они подъезжали к телохранителям.

– Конечно! Он меня еще ни разу не подводил. Это очень надежный источник информации и верный человек, – ответил Гайя.

– Он любит деньги?

– Очень. А еще он любит своих родителей, которые живут у нас в Цирте в гостевом домике Стембана под присмотром верных людей. И если этот человек нас подведет, то их старость будет не слишком долгой и незавидной.

«Значит, не я один почетный заложник, – с грустью подумал Массинисса. – Выходит, это распространенная практика!» Не то чтобы ему стало намного легче от этой мысли, но пришло понимание того, как делаются некоторые дела в этом взрослом мире.

Сотня добралась до Чамугади еще засветло. Походным строем двинулись к воротам. На невысоких стенах стояли караульные воины.

– А стены-то все-таки есть, – заметил Массинисса, многозначительно посмотрев на отца.

У царя на лице появилось замешательство.

– Неужели?.. – проговорил он и умолк.

Они уже проезжали привратную стражу, чтобы направиться к главной площади города. Там их уже ожидали правитель, его свита и жители Чамугади.

Неожиданно Гайя оглянулся на стены и усмехнулся:

– Глянь-ка, царевич!

Выкрашенные снаружи в серый цвет камня стены состояли из «кирпичей», сделанных из глины и соломы и выложенных в один тонкий слой. А воины стояли на деревянных «лесах», прилегавших к этому хлипкому строению. Такие стены вряд ли бы защитили город от серьезного нападения.

Массинисса заметил, как городские мальчишки, кружившиеся возле сотни, почему-то презрительно плюют под ноги коня Стембана. Тот покраснел, но делал вид, что не замечает. Воины сотни, ехавшие рядом с ним, грозными криками отогнали ребятню, но на самого командира глядели с явным недоумением.

Тем временем царь приблизился к поклонившимся горожанам и поздоровался с людьми. Правитель Чамугади – худой, тщедушный черный мужчина средних лет – начал говорить ему дежурные фразы о том, как все рады видеть у себя в городе царскую персону.

Массинисса обратил внимание на высокого смуглого мулата, выглядевшего весьма представительно и значительно возвышавшегося над отцом. Широкие плечи, руки с хорошо развитыми мускулами, крепкие ноги. Из-за широкого пояса, подпоясавшего его серую тунику, чуть выглядывала рукоять кинжала.

– Послушай, Абдосир, – прервал речь правителя Гайя. – Поясни мне одно: почему вместо каменных стен, на которые я дал тебе приличные деньги, вокруг города эта декорация из крашеной глины? Чамугади должен стать главным торговым центром на западе страны, ведь он находится на самом оживленном караванном пути, который ведет в Массесилию и дальше, в Мавретанию. Но кто будет иметь с вами дело, если в вашем городе нельзя надежно укрыться от разбойников или врагов? Что помешало тебе исполнить мое распоряжение? Наверняка не отсутствие средств?

Правитель как-то беспомощно оглянулся на своих помощников и силился что-то сказать в ответ, но ничего подходящего не приходило на ум.

И тут Массинисса увидел, что молодой человек за спиной Абдосира сделал какие-то знаки. Мальчишки, которые были на площади, разбежались по домам и вскоре стали возвращаться, не сильно пряча у себя за спиной мечи и дротики. Они весело переговаривались в предчувствии захватывающего зрелища.

– Неужели решатся напасть? – тихо спросил царевич Бодешмуна, находившегося рядом с ним.

– Возможно. Чамугади – это решительные люди, и храбрости им не занимать. А может, они просто пытаются напугать царя и всех нас. Во всяком случае зря они это затеяли, – сказал телохранитель царевича таким голосом, что по спине парня пробежал легкий холодок.

Одновременно Массиниссе стало немного легче, не так волнительно. Он вспомнил, как сражается Бодешмун, и ему очень не хотелось увидеть своего учителя в настоящем деле. Но видимо, к этому все шло.

Краем глаза царевич заметил, как воины царской сотни стали незаметно готовиться к предстоящему бою: кто-то удобней располагал сумку с дротиками, кто-то положил руку на рукоять меча. Воины, чуть тесня толпу, стали выстраиваться вокруг царя, причем ближняя десятка охватила Гайю, Абдосира и стоявшего рядом с ним мулата.

– Объясни же мне, любезный Абдосир, отчего ты не выполняешь волю своего царя? – спокойно, но с легкой угрозой в голосе вопрошал Гайя, глядя на хмурящегося правителя. – Или, может быть, ты уже не считаешь меня своим царем?

– Послушай, Гайя, – наконец решился и заговорил тот, и в царской сотне послышался угрожающий ропот: обращение к царю по имени означало, что говорящий действительно не