Столица мира и войны - Олег Викторович Таран
Столица мира и войны читать книгу онлайн
Нумидийскому царевичу Массиниссе приходится жить вдали от своей родной Массилии, в городе, который называют Столицей мира, – в Карфагене. Здесь многие не рады его присутствию, а некоторые и вовсе замышляют убить наследника престола Восточной Нумидии.
Однако сделать это непросто: природная смекалка и доброе сердце, отчаянная смелость и умение дружить помогают Массиниссе выходить из самых отчаянных ситуаций. В конце концов ему отдают должное даже его явные враги. Однако царевич по-прежнему остается почетным заложником Карфагена.
Впрочем, начинающаяся Вторая Пуническая война с Римом открывает перед Массиниссой новые возможности.
«А здесь у меня ничего этого не будет, – с тоской подумал, устраиваясь спать, царевич, так ждавший в свое время этого события. – Самое большее – поздравит меня Оксинта, и то с привычной отстраненно-холодной усмешкой и наигранным почтением. Не нравлюсь я ему, и не по душе, видно, этому парню служба у меня. Чего ему тогда для меня стараться?»
Массинисса повернулся на другой бок. «Отец обещал хотя бы Бодешмуна пораньше прислать – и то не смог. Может, у них там, в Капсе, что-то серьезное затеялось, и тогда старый воин отцу там пригодился? Но как бы я его хотел увидеть! Э-эх!..»
Грустно вздыхая, он еще немного поворочался и уснул.
Проснулся Массинисса чуть позже обычного. Из открытой двери в сад было слышно, как привычно пели птицы, приветствуя поднимавшееся солнце; комнату приятно освежала утренняя прохлада. На мгновение ему показалось, что он услышал чьи-то приглушенные голоса у бассейна, которые тут же стихли.
Он призывно хлопнул в ладоши, но вместо телохранителя неожиданно появилась Юба в легкой полупрозрачной тунике. Служанка принесла принадлежности для умывания.
– А где Оксинта? – насторожился царевич.
– Скоро будет, – улыбнулась рабыня. И вдруг, посерьезнев, она взглянула ему в глаза и произнесла: – Поздравляю тебя с заветным днем, царевич! Кажется, я первая, кто это сегодня сделал.
– Благодарю тебя, «первая», – недовольно пробурчал именинник. Умываясь, он раздраженно проговорил: – Вообще-то у нас полагается, чтобы первым в День взросления поздравлял отец, принимая в мужское сообщество. И даже мать не имеет права поздравлять первой, не говоря уже про чужих женщин.
– Но я могу поздравить тебя по-особенному.
Мавретанка сделала быстрый жест рукой, и туника упала к ее ногам. Массинисса оторопело уставился на пухловатые прелести рабыни, впервые видя так близко обнаженное женское тело.
– Со мной первой ты узнаешь всю прелесть женских ласк…
Она приблизилась к нему вплотную настолько, что он разглядел мурашки от холода на ее коже.
– Послушай, Юба, – с усилием отвел от нее взор царевич. – Ты, во-первых, подружка Оксинты, и мне не хотелось бы уводить у него женщину.
– Я не его подружка и не его женщина! – раздраженно вскрикнула рабыня. – Он пользуется моей добротой когда захочет, а сам на других заглядывается. Но я могу быть верной, царевич, особенно такому, как ты.
Девушка прильнула к нему, и Массинисса ощутил прохладу ее гладкой кожи. Царевич, выпустив полотенце из рук, едва не обнял ее, но тут в памяти всплыли две картинки: вот она, обнаженная, с Оксинтой, а вот Зевксис так уверенно обнимает ее, словно делает это не в первый раз.
Массинисса взял девушку за плечи, отстранил от себя и, глядя в глаза, сказал:
– А еще мне почему-то кажется, что моя первая женщина не должна быть похожей на тебя. Иди! Я думаю, тебе и без меня есть кому хранить верность.
Юба расстроенно надула губы и замолчала.
Массинисса, надевая праздничную тунику, спросил:
– Лучше скажи: где мой завтрак? И где Сотера?
– Не знаю, царевич. Прости, я за ними не слежу.
Быстро одевшись и забрав тазик, кувшин и полотенце, расстроенная рабыня ушла. Когда она уже выходила из кухни, то услышала свое имя, произнесенное шепотом. Оглянулась – неподалеку стоял хозяин дома.
– Что, Юба, не подействовали твои чары на этого мальчишку? – поинтересовался Зевксис.
– Он считает меня подружкой Оксинты и не хочет портить с ним отношения, – обиженно проговорила рабыня и прильнула к мужчине. – Я делала все, как ты велел, хозяин, но ничего не вышло.
– Печально, – поглаживая ее по спине и пониже, проговорил Зевксис. – А как было бы здорово, если бы он на тебя польстился и из-за этого разругался с Оксинтой. Как бы рассорить этих двух нумидийцев, чтобы Массинисса остался один и был вынужден искать друзей среди карфагенян? Глядишь, и удалось бы нам перетянуть его на свою сторону.
– На какую сторону? И кому это «нам»? – не поняла Юба.
– Тебе это не нужно знать. А что про царевича говорит Оксинта?
– Не очень доволен им. Оксинта – воин, а его сделали прислугой для избалованного сынка царя. Кому такое понравится?
– Да-а, незавидная участь, – задумчиво почесал подбородок Зевксис. – Ты вот что… будь с Оксинтой поласковей! Кажется, тебе и самой нравится проводить с ним время, не правда ли?
– Ну да… Он такой пылкий, страстный! Хозяин, а что, если ты дашь мне свободу и я стану его женой?
– Ну, ты так далеко не заходи в своих мечтаниях, дорогая Юба! – Зевксис добавил в голос строгости. – Кстати, по поводу «дорогая»: на невольничьем рынке ты мне недешево досталась. Служи и дальше верно, делай, что прикажу, и я подумаю насчет твоей свободы. Ну а пока зайдем-ка в твою каморку…
– Но, хозяин…
– Не переживай, Сотеры там нет. К тому же мы быстро…
После разговора с Юбой и так неважное настроение Массиниссы стало еще хуже. Он заглянул в соседнюю комнату – ложе Оксинты было аккуратно заправлено. Прошел дальше – на кухне у Сотеры тоже было тихо. «Куда они все подевались?!» – уже с раздражением подумал именинник. Праздник начинался совсем не так, как он представлял себе этот день.
Царевич направился в сад, и…
У бассейна он увидел трех человек в праздничных нумидийских одеждах. Сотера держала в руках небольшую красивую амфору, а на ее плече было расшитое золотыми узорами покрывало. Рядом с нею стоял Оксинта, держа под уздцы белоснежного коня, нагруженного поклажей. А впереди них возвышался… Бодешмун!
Старый воин был в своих лучших дорогих доспехах, а в руках держал богато украшенный царский боевой пояс. Увидев эту хорошо знакомую вещь отца, очень ценимую им, Массинисса все понял и едва сдержал подступившие к глазам слезы волнения. Гайя придавал большое значение военному снаряжению и никогда ничего не дарил просто так. То, что он передавал сыну боевой пояс, с которым так часто бывал в походах и сражениях, было символично – отец желал наследнику славной военной карьеры и давал понять, что теперь и ему предстоит быть воином.
Обрадованный Массинисса в порыве благодарности чуть не бросился на шею к своему старому другу, но тут Бодешмун начал строго говорить полагающуюся в данном случае торжественную речь. И царевич выслушал ее как подобает воспитанному нумидийскому юноше: руки прижаты к телу, голова склонена, лицо серьезно.
Бодешмун сказал:
– Массинисса, твой отец оказал мне высокую честь,
