Красная ягода. Черная земля. Сборник стихов - Анна Петровна Долгарева

шла, а я была живая невыносимо.

Май 2018

Глиняный кот

Ноябрьским днём, выбираясь из одеяла,

я поняла, что пошло начало финала.

Ночью я с кем-то пила, потом я рыдала,

а потом я ничего не помню. В этом-то и загвоздка.

У меня был разбит висок, и этого тоже

я не помнила. За окном, тяжело и громоздко,

нависала серая громада спального района.

Я стояла у зеркала в ванной, смотря на рассечённую кожу,

мучаясь похмельем без единого стона,

и понимала, что кончилось что-то. В детстве

меня любили родители, и я не могла придумать,

что я буду пить так, чтоб потом отшибало память.

Я долго не могла скоординироваться и одеться

и придумать, что будет дальше,

да и будет ли какое-то дальше.

*

Недавно я стала бояться пустых квартир,

и теперь зажигаю на ночь свечу в фонаре,

ставлю её у окна, и она слегка освещает мир

жёлтым и тёплым. Это не спасает совсем,

но можно почувствовать себя, как в детской игре,

в домике: трогать лучи и быть неуязвимой. Ничем.

*

Потом я собралась и поехала куда-то на Невский,

было темно, пронзительно холодно и красиво,

люди спешили, некоторые из них целовались,

возле метро поставили ёлку. Какой-то детский,

праздничный воздух налетал от порыва к порыву,

и я шла, безнадёжно любя их всех, и неловко скалясь,

а потом зашла в какую-то галерею

и увидела глиняных котов. Они были смешные,

я взяла на руки одного, самого маленького. Тогда

хозяин засмеялся и сказал мне: «Берите быстрее,

если оставите, он будет плакать». У него были голубые

глаза, и он был размером с небольшого живого кота.

Я подумала, что теперь, кроме свечи на окне,

будет кому посидеть со мною в этом ноябрьском финале.

Я расплатилась, и мы с котёнком уехали ко мне,

в пустую квартиру, где меня не ждали.

*

Он смотрел своими глазами, удивлёнными и голубыми,

глиняными, а я плакала и говорила, сидя с ним в одеяле,

как мои мужчины меня когда-то не полюбили,

как тринадцать моих друзей меня любили, но перестали,

как мне двадцать шесть, мне холодно и одиноко,

как я никого не люблю и пью слишком много,

как моя подруга не говорит со мной из-за вопросов

политики. Котёнок трогал меня носом,

глиняным,

а ещё смотрел большими своими глазами,

я плакала, и почему-то хотелось позвонить маме.

*

Я говорю этому глиняному коту,

стоящему у меня на столе:

«А ты будешь ждать меня, если я надолго уйду,

может быть, на несколько лет?

А ты будешь ждать меня, если не будешь знать,

есть я вообще или нет?

А ты будешь ждать меня, если через две недели

я уйду на войну?

А ты будешь ждать, если меня заберут в больницу

и я из неё не вернусь?».

*

У котов, говорят, бывают друзья, но никогда не бывает

хозяев,

и ещё коты лучше всех умеют ждать и встречать,

Даже если они из глины. Пока мы пьём и где-то гуляем,

лучше, чем оставленная на ночь свеча,

они прогоняют демонов из наших домов.

Он сидит на моём столе, синеглаз и желтоголов,

Я думаю, что когда свёрла в моей груди оживут и начнут

шевелиться,

когда меня поймает или война, или больница,

у меня останется этот глиняный кот, повод ещё пожить.

И я вернусь домой, и поглажу его,

и темнота не будет меня страшить.

Ноябрь 2014

«Я очень взрослый кот, могу и кусь…»

Я очень взрослый кот, могу и кусь,

Могу уйти, и долго не вернусь.

И розов мой живот, и волос тонок.

Когда пою, то в музыку мой ритм.

Но – чешет мне живот, и говорит,

Что я котёночек. И я её котёнок.

Когда мы встретились, ей было двадцать шесть.

а мне вапще так мало, что не счесть.

Я влез на шею ей и говорил: «скавуль» я.

Такое слово грустное моё

Про жалобы на котское житьё.

И прыгал я ей на диван и стулья.

И подросла она. Ей тридцать три.

И я подрос, но у меня внутри

Пружина для игривого напрыга.

Она же так смиренна предо мной,

Как осенью той, страшной, ледяной,

Когда я был ничей. И всё даёт мне рыбов.

Октябрь 2021

«Если честно, то мерзкий зверь, вот видишь царапины на руке?..»

Если честно, то мерзкий зверь, вот видишь царапины

на руке?

Вместо «муррр» говорит «ке-ке-ке»,

оставляет шерсть на полу, на диване, даже, кажется,

на потолке.

Такой весь неласковый, даже строгий,

ходит по столу и суёт мне в тарелку ноги.

Он мне достался случайно, его хозяин уехал,

а эта сволочь меня невзлюбила сразу:

оставлял на всех вещах моих клочья меха,

не давался в руки, зараза.

«Надо было не брать», – мечтаю теперь с тоской,

ну а нынче не сбагришь – кому он нужен такой.

…Прихожу с работы – бросается в ноги, испуганно

смотрит в глаза,

остроухая лобастая голова:

«Ну куда ты опять уходила? Почему мне никто не сказал?

Знаешь, как я переживал?»

Трётся, тычется лбом, подставляет погладить спину:

«Ну скажи, пожалуйста,

ты ведь больше меня не покинешь?»

Ноябрь 2011

«Сказали, что жизнь-то вокруг идёт…»

Сказали,