Красная ягода. Черная земля. Сборник стихов - Анна Петровна Долгарева

твоего».

боль моя, свет небесный, пребудь со мной,

проведи меня через ад, пустыню и зной,

ибо их пройдёт, чтобы снова выйти на свет,

только тот, кто точно знает: надежды нет.

твёрже камня его нутро, и к любому бою,

и к любым препятствиям он готов.

да пребудет со мной безнадёжность моя.

и с тобою.

ныне. и присно. и во веки веков.

Январь 2014

«безымянная радость моя, бесконечный свет…»

безымянная радость моя, бесконечный свет,

я пишу, ибо слишком много букв в моей голове,

я не знаю, что есть любовь, кроме бесконечного

разговора,

заполночного спора,

бесконечного диалога, сказки, что сказывается нескоро,

буквами, словами, касаниями рук и волос.

любовь есть хорал, бесконечен и двуголос.

И сейчас я одна, но я с тобой говорю,

это то, что дарит мне силы пройти по этому январю,

я молюсь деревьям, людям и небесному всевидящему

царю,

и я вижу дорогу, она серебряна и лилова.

больше нет у меня ничего, кроме слова.

и любовь моя – это слово,

и слова сплетаются в красную, нервущуюся нить,

выстилающуюся дорогой.

всё, что есть на свете – это повод для диалога,

это повод молча и бесконечно с тобой говорить.

Январь 2014

«Мне казалось, что мир этот создан из стали…»

Мне казалось, что мир этот создан из стали,

а я из ветра, солнца и пыли.

Я всегда хотела, чтобы меня любили,

но они меня распинали.

Я была хорошая дочь и почти жена, но

из меня не выходило хамелеона.

А теперь я лежу на дне океана,

и его вода фиолетова и солёна.

Наверху ветрá барашки волн теребят.

Я моллюск, и спираль моя уходит в себя,

бесконечно свиваясь кольцом, уходит в себя.

Я была Лилит и Снежная Королева,

и со мной ходили в поход и ходили налево,

и меня на коленях просили никуда не деваться,

и впервые убили, когда мне исполнилось двадцать,

я смеялась над миром, а он оставался суров.

Я была человек и женщина, я была молоко и кровь.

А теперь я моллюск, я доисторический аммонит,

тот, что память эпох на раковине хранит,

надо мной океан лежит и рыбы плавают; что с ними?

Надо мною толща воды,

подо мной песок и гранит,

Господи, как тихо.

Ты слышишь, как тихо,

Господи?

Январь 2014

«вечер поднимается темнотою вверх…»

вечер поднимается темнотою вверх, словно чаинки

со дна,

в середине февраля нежданно-негаданно приходит весна,

и растрёпано её небо, и земля обнажающаяся черна.

я расту из этой весны кособоким снеговиком,

я учусь быть травой и птицей, котёнком, листком,

жуком,

я учусь забывать, кем была я, и кем я буду потом.

я хочу быть никем, дождинкой в дожде, листком на ветру,

я рождаюсь утром, а вечером я умру,

и опять появлюсь поутру,

я хочу не бояться, не думать, не вопрошать,

только чувствовать и дышать.

не задавай вопросов, не бейся в стены, не замирай,

слушай, как стучат дождинки и как грохочет трамвай,

трогай мокрые ветки, и землю, и подоконника край.

стань травой, и землёю, и ароматом цветка.

и душа твоя будет четырёхлетня, улыбчива и легка.

так любовь, очищенная от жажды,

становится полноводна и глубока.

Февраль 2014

«рай мой потерянный – август…»

рай мой потерянный —

август – речными рассыпается брызгами,

пятна арбузного сока на футболке замызганной,

хрустит на зубах кукуруза.

музыка моя, музыка, бесконечная музыка,

длись, пожалуйста, не умирай,

пока я помню его, помню, пока я помню мой

потерянный рай.

рай мой потерянный, невинность в саду эдемском,

кончившаяся – утраченная вместе с детством,

с первой смертью, первыми похоронами,

безумными снами,

первой любовью, случившейся с нами.

рай мой потерянный, букет одуванчиков маме.

мама, я всё бегу к тебе сквозь кукурузное поле,

мама, мне сегодня исполнилось двадцать девять,

мама, это неправда, мне восемь, стерня мне колет

босые подошвы, мама, я не знаю, что делать,

мама, я бегу к тебе, к потерянному своему раю,

там, где жива бабушка, вообще все живы,

где я иной любви – кроме небесной – не знаю,

и август катится – белым наливом —

в лиловый закат, в неведомое далёко,

и нет никакого времени, никаких сроков,

нет никакой смерти, никакой боли.

только любовь небесная, бесконечное поле,

полное васильков бесконечное поле.

Август 2017

«Мама, я сегодня проснулась и поняла, что умру…»

Мама, я сегодня проснулась и поняла, что умру.

Я погладила толстенького кота, пожарила пару яиц,

вышла на улицу в летнюю злую жару,

купила мороженое, перешла Каменноостровский, и

всё равно понимала, что умру, что это неотвратимо,

что это уже можно потрогать, понюхать, попробовать

языком.

И солнце лилось с небес, и машины ехали мимо,

и было видно ясно и далеко.

Мама, так странно было, что ты не зовёшь домой,

что я не рисую классики, что я не в своём дворе,

что я потерялась и непременно умру – такой

закон непреложный выросшей детворе.

Скоро наступит осень, мама, придёт водою и листопадом,

и листья поднимутся над полями клубками дыма

А я шла по Каменноостровскому, и смерть моя тоже рядом