Жуазель - Морис Метерлинк

зла, а потом, при малейшем несчастии с ними, мы готовы отдать все счастье, каким обладаем, лишь бы они не плакали. Но почему не любить их до несчастья? Ведь, полюбив их раньше, мы не ошибемся, так как нет в мире человека, который был бы счастлив до конца.

Селизета. Мне хотелось бы еще раз поцеловать тебя, Аглавена. Странно, вначале я не могла целовать тебя. О, я боялась твоих губ… Не знаю, почему… а теперь… Он часто целует тебя?

Аглавена. Он?

Селизета. Да.

Аглавена. Да, Селизета, и я его тоже целую.

Селизета. Зачем?

Аглавена. Есть вещи, которые можно выразить только поцелуями. Самое глубокое и чистое исходит из души, лишь будучи вызванное поцелуями.

Селизета. Целуй его при мне, Аглавена…

Аглавена. Я не стану больше целовать его, если ты этого не желаешь, Селизета.

Селизета (внезапно разрыдавшись). Целуй его и когда я не вижу. (Она склоняется на плечо Аглавены и продолжает плакать.)

Аглавена. Не плачь, Селизета; ты лучше меня и его.

Селизета. Я не знаю, отчего я плачу… я не несчастна… Я счастлива оттого, что разбудила тебя, Аглавена.

Аглавена. И я счастлива, видя, что и ты проснулась, Селизета. Идем. Не надо оставаться слишком долго в тех местах, где наша душа была так счастлива, как только это доступно человеческой душе.

Обнявшись, уходят.

Сцена III

Комната в замке.

В глубине, в тени — Мелиграна и Селизета.

Мелиграна. У тебя нет больше сил, моя бедная Селизета, не скрывай этого: не отворачивай головы, утирая глаза.

Селизета. Но ведь я тебе говорю, бабушка, что я плачу от счастья…

Мелиграна. Так не плачут от счастья…

Селизета. Нет, плачут; вот я же плачу…

Мелиграна. Послушай, Селизета… Я прослушала все, что ты мне сказала об Аглавене. Я не умею говорить, как она. Я только старая, мало что знающая женщина, но и я страдала; у меня ты одна на свете, и я на краю могилы. Все это, видишь ли, истины, хотя, быть может, не такие прекрасные, как те, о которых говорит нам Аглавена, но ведь и в самых прекрасных истинах не всегда более правды, чем в истинах простых и старых. Я замечаю только, моя бедная Селизета, что, несмотря на улыбки, которые ты стараешься изобразить, ты бледнеешь и плачешь, как только думаешь, что никого нет… Не надо бороться через силу. Легко сказать, что слезы неблагоразумны и некрасивы. Только приблизившись к концу жизни, видишь, что слезы всегда правы. Я знаю многое, что прекраснее слез, и часто было бы лучше не плакать. Но, когда нет более сил противиться им, надо верить в правду этих слез; нужно сказать себе, что в них больше правды, чем в самом прекрасном, что кажется выше их… так как, видишь ли, Селизета, это судьба говорит нашими слезами; они подступают к глазам из глубины будущего.

Аглавена входит из глубины залы, не замеченная.

Ты долго плакала, моя бедная Селизета, и ты хорошо знаешь, что не можешь не плакать. К чему все это клонится? В своем углу я все терпеливо обсудила и стараюсь говорить спокойно, несмотря на то, что мне больно видеть, как ты безвинно страдаешь. В подобном горе нет двух человеческих решений, и надо, чтобы одна из вас двоих умерла или ушла. И кто же должен уйти, как не та, которая пришла слишком поздно?..

Селизета. Почему не та, которая пришла слишком рано?

Аглавена. (приближается). Не приходят слишком рано, моя бедная Селизета… приходят вовремя, и мне кажется, что бабушка права…

Селизета. Если бабушка права, мы будем несчастны…

Аглавена. Если бабушка ошиблась, мы тоже будем плакать… Что делать, Селизета, весьма часто остается только выбор между тем, какими слезами плакать. И если бы я слушалась только своей бедной мудрости, я бы сказала, что следует выбрать наиболее прекрасные, а самые прекрасные слезы здесь те, которые проливаешь ты. Но вот уже несколько дней, как и я встревожена. И я себе часто повторяла, что под всеми истинами, которых можно достигнуть, в нас таится одна наиболее важная: она ждет в глубине наших душ, пока пробьет ее час, и никакие слова не в силах исказить ее улыбку или осушить глаза. Я уверена, что нашла сегодня эту истину и что она будет руководить нами вопреки всем нашим усилиям. Прощай, Селизета! Обними меня. Поздно, Мелеандр ждет тебя.

Селизета. Разве ты не идешь со мной поцеловать его, Аглавена?

Аглавена. Я не буду больше целовать его, Селизета. Когда мы останемся одни, я поцелую тебя и поцелуем этим сумею сказать ему все, что надо, как будто я целовала его самого.

Селизета. Что случилось Аглавена? Твои глаза горят… ты скрываешь от меня что-то.

Аглавена. Напротив, мои глаза горят, потому что я больше ничего не скрываю, Селизета. Я узнала только, что он любит тебя глубже, чем сам предполагал.

Селизета. Он сказал это тебе?

Аглавена. Нет; если бы это он мне сказал, я не была бы в этом так уверена…

Селизета. А ты? Разве он тебя не любит?

Аглавена. Меньше, чем тебя…

Селизета. О! Бедная Аглавена!.. Неужели… Почему бы он стал меньше любить тебя? Что мне делать, Аглавена? Сегодня вечером тебе не надо оставаться одной, если ты несчастна… хочешь, я останусь с тобой?.. Я скажу ему…

Аглавена. Иди, иди… спеши, Селизета… Я никогда не буду более счастливой, чем сегодня…

Они молча обнимаются и расходятся.

Действие третье

Сцена I

В парке.

Входят Мелеандр и Селизета.

Селизета. Прости, Мелеандр, ты хотел остаться один. Ты всегда становишься печальным, когда я с тобой… Но я сейчас уйду… Я из комнаты Аглавены… она уже спит. Я поцеловала ее в губы. Звезды освещают ее кровать, но она не проснулась… Я удержу тебя не надолго. Потом мы пойдем будить ее, потому что она плачет во сне… Я одна не смела будить ее… Мне хотелось бы поговорить с тобой о чем-то… Не знаю еще, ошибаюсь ли я или нет, и хорошо ли это или худо… Я не могу спросить об этом Аглавену; ты простишь меня, если я ошибаюсь…

Мелеандр. Что случилось, Селизета? Подойдем к скамейке. Садись ко мне на колени. Я буду гладить твои волосы. Ты не будешь меня видеть, и тебе не будет страшно…