Жуазель - Морис Метерлинк

Селизета. Нет, нет…

Аглавена. Ты страдала по моей вине сегодня утром… Но я не хотела бы никогда больше огорчать тебя… Я не знаю, что делать, чтобы не причинять зла тому, кого любишь… Право, можно подумать, что с той минуты, как полюбишь кого-нибудь, отдаешь его в жертву страданиям, которые раньше его не замечали… Вот и теперь: едва лишь я почувствовала к тебе самую глубокую привязанность, я поцеловала тебя поцелуем, родившимся для тебя, и заставила тебя пролить первые слезы…

Селизета. Я заплакала, Аглавена, но это было неблагоразумно. Я не буду больше плакать.

Аглавена. Моя бедная Селизета, нельзя знать, когда действительно бываешь благоразумен. Не нужно спрашивать себя, разумны ли плачущие, — надо поступать по возможности так чтобы они не плакали.

Селизета (рыдая). Аглавена!

Аглавена. Селизета, ты вся дрожишь?

Селизета. Я никогда еще не видала тебя спящей.

Аглавена. Ты будешь часто видеть меня спящей, Селизета.

Селизета. И кроме того… мне никогда ничего особенного не говорили. Никто… никто так не говорил со мною…

Аглавена. Ты ошибаешься, Селизета. Тебе, по всей вероятности, говорили то же, что говорят всем; все говорят, когда хотят, и у всякого есть возможность уловить необходимые слова; но ты еще не умела слушать…

Селизета. Это было другое… Никогда, никогда…

Аглавена. Ты не слушала, Селизета. И то, что ты слышишь теперь, ты воспринимаешь не слухом; не слова мои ясны тебе, а то, что я люблю тебя.

Селизета. И я люблю тебя…

Аглавена. Вот почему ты слушаешь и понимаешь так хорошо то, что я не могу выразить… Не только руки наши соединены в эту минуту, милая крошка Селизета… Но Мелеандр также любит тебя; почему ты не слушала его?

Селизета. Он не такой, как ты, Аглавена…

Аглавена. Он лучше меня. Он ведь много раз говорил с тобой — и гораздо лучше меня…

Селизета. Нет, нет, это другое… Видишь, я не могу сказать наверное, в чем дело… Когда он около меня, я ухожу в себя… Я не хочу плакать. Я не хочу показывать, что понимаю… Я его слишком люблю…

Аглавена. Говори, говори, Селизета… А я буду тихо целовать тебя…

Селизета. Это так трудно… Ты не поймешь. Я не могу выразить…

Аглавена. Если я не пойму, что ты говоришь, то пойму, что говорят твои слезы…

Селизета. Так вот, Аглавена. Я не хочу, чтобы он любил меня за что бы то ни было… Я хочу, чтобы он любил меня за меня самое… О! нет возможности высказаться до конца… Я не хочу, чтобы он любил меня за то, что я согласна с ним, или за то, что понимаю его… Можно сказать, что я ревную сама к себе… Ты поняла что-нибудь, Аглавена?

Аглавена. Сразу видно, Селизета, ясной ли водой наполнена хрустальная ваза… Ты боялась показать ему, как ты прекрасна… Не знаешь часто сам, почему в любви овладевает тобой этот страх… Быть может, слишком желаешь, чтобы другой сам догадался… Но страх этот нужно победить… Кроме того… видишь ли, Селизета… прячась от других, кончаешь тем, что не находишь более себя…

Селизета. Я знаю, Аглавена, что я неблагоразумна. Мне хотелось бы, чтобы он любил меня, если бы я даже ничего не знала, ничего не делала, ничего не видела и была бы ничем… Я желала бы, кажется, чтобы он любил меня, если бы я совсем не существовала. И я пряталась, пряталась… Думала все скрыть… В этом не его вина, Аглавена. Вот почему я была счастлива, когда он целовал меня, пожимая плечами и качая головой. Гораздо счастливее, чем тогда, когда он целовал, восхищаясь мной. Но ведь не так надо любить, Аглавена, не правда ли?

Аглавена. Мы не знаем, как надо любить, Селизета. Одни так любят, другие — иначе, и любовь предстает в разных проявлениях, но она прекрасна, ибо она — любовь. Ее рассматриваешь в себе, как коршуна или дикого орла в клетке. Клетка принадлежит тебе, но птица не принадлежит никому. С беспокойством смотришь на нее, кормишь, но не знаешь, что она предпримет: улетит ли, разобьется ли о прутья, или начнет петь. Есть ли нечто, более далекое от нас, чем наша любовь, Селизета?.. Надо ждать и учиться понимать ее.

Селизета. Ты любишь его, Аглавена?

Аглавена. Кого, Селизета?

Селизета. Мелеандра.

Аглавена. Как мне не любить его?

Селизета. Но любишь ли ты его, как я люблю?

Аглавена. Я стараюсь любить его, как тебя, Селизета.

Селизета. Но если бы ты его слишком полюбила?

Аглавена. Мне кажется, что нельзя слишком любить, Селизета.

Селизета. А если он любит тебя больше, чем меня?

Аглавена. Он полюбит в тебе то, что любит во мне, — это одно и то же. Нет на свете существа, которое бы так походило на меня, как Мелеандр. Как может он не любить тебя, когда я тебя люблю, и как могла бы я любить его, когда бы он не любил тебя? Он не походил бы более ни на себя, ни на меня…

Селизета. Во мне нет ничего, что он бы мог любить… а ты знаешь больше, чем я когда-либо буду знать, Аглавена…

Аглавена. Поцелуй меня, Селизета, и поверь мне, что все, что я знаю, не стоит того, чего ты будто бы не знаешь. Я сумею показать ему, что ты глубже и прекраснее, чем он думает…

Селизета. Ты сумеешь сделать, чтобы он любил меня, когда ты здесь?

Аглавена. Если он не будет любить тебя, потому что я здесь, — мне придется уйти, Селизета.

Селизета. Я не хочу, чтобы ты уходила…

Аглавена. Но это было бы необходимо, Селизета. Я бы перестала любить…

Селизета. Это было бы для меня величайшим горем, Аглавена…

Аглавена. Возможно, Селизета…

Селизета. О, я начинаю любить тебя, Аглавена!

Аглавена. Я давно люблю тебя, Селизета.

Селизета. А я — нет; когда я увидала тебя, я еще не любила… Но потом все-таки полюбила. Одну минуту я хотела… сделать тебе зло, большое зло. Но я не знала, что ты такая… на твоем месте я была бы злой…

Аглавена. Нет, нет, Селизета. Ты не была бы злой, но ты не знала бы, как быть доброй в несчастии. Ты думала бы, что твоя обязанность быть злой, потому что у тебя не было бы смелости быть доброй. Тем, которые нас оскорбляют, желаешь вначале всякого