Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

врага сотри!

Бей его!

3

Ждет людей иное:

Без предупрежденья

Мы пойдем войною

За разоруженье!

Подобная война

Как будто не война!

Ведь война такая

Укрепляет веру,

Что война такая

Мир крепит всемерно.

Хоть война такая

Для казны — холера!

Миру войны

Лишь пристали —

Утверждают

В желтом стане.

Так что воо- иль разо-руженье,

Все едино! И — без возражений!

Припев:

Отчий край защищай! Братство — Рим, раз, два, три!

Но чужого не бери, в порошок врага сотри!

Бей его!

КАРТИНА ПЯТАЯ

ХЛЕБ И ВОДА

Римское узилище. Тесная камера, стены которой выложены из каменных глыб. Слева железная дверца; основанием ей служит небольшая каменная плита, примерно на метр возвышающаяся над полом. В глубине, в устрашающей толще стены, зарешеченное оконце. Справа из стены чуть выдается угловатая глыба. Посредине каменная плаха, вокруг тряпье, солома, всевозможный хлам.

Б у л ь в а, П а п у л л и й, время от времени — центурион  М у с к у л.

Б у л ь в а (сидя на полу). Подонки проклятые!

П а п у л л и й (тоже сидя на полу). Холуи окаянные, мерзопакостные…

Б у л ь в а. …шваль бесстыжая…

П а п у л л и й. …немытая…

Б у л ь в а. …шишкастая…

П а п у л л и й. …смердящая…

Б у л ь в а. …завалящая…

П а п у л л и й. …заплесневелая…

Б у л ь в а. …дураки круглые, отчасти заостренные!

П а п у л л и й. Холуи в квадрате — это я фигурально!

Б у л ь в а. Сударь, призываю вас в свидетели и по всей форме выражаю протест — как они со мной обращаются?!

П а п у л л и й. Идет! Но со своей стороны вы, сударь, должны подтвердить, что своими глазами видели, как я изнывал в оковах.

Б у л ь в а. Сударь, я вас не знаю, но все это — свинство! Сударь, давайте действовать сообща! Раз, два, три…

О б а. Тьфу на них!

П а п у л л и й. Простите, а за что вы изволите страдать?

Б у л ь в а. Гражданин, за идею! Я — свободный римский народ, вот меня и упекли!

П а п у л л и й. Я — тоже народ, тоже свободный, и меня тоже упекли!

Б у л ь в а. Коллега, вместе: раз, два, три…

О б а. Тьфу на них!

П а п у л л и й. А все из-за того, что я посмел писать на стене!

Б у л ь в а. А что вы писали? Я ведь тоже писал!

П а п у л л и й. Я написал на стене: «БРУТ»!

Б у л ь в а. Позор! Скандал! Бросить человека в тюрьму только за то, что он написал имя видного сенатора!

П а п у л л и й. Сударь, тьфу на него! Вас тоже посадили ни за что?

Б у л ь в а. Вам тяжелее, чем мне! Меня хоть посадили за слово «ВОРУЕТ», которое вопиет, взывает, изобличает! А вы страдаете лишь из-за имени «БРУТ»!

П а п у л л и й. Да, но вся соль в том, что свое «БРУТ» я написал перед вашим «ВОРУЕТ»!

Б у л ь в а. Стало быть, мы — соавторы, союзники…

П а п у л л и й. …и соузники.

Б у л ь в а. И это, господин сописатель, римская справедливость?!

П а п у л л и й. И это — свобода слова? Нельзя даже написать на стене, кто ворует!

Б у л ь в а  и  П а п у л л и й (поют).

МАРШ ПЛЕБЕЕВ

1

Все-таки свобода

Поважней дохода

И верней, чем слава и почет!

Ей острог не страшен.

Кто свободу нашу

За решетку упечет?!

Припев:

Нам страх не пристал,

Нам нипочем оковы, цепи, плеть.

Ржавеет металл,

Свободе на цепи не усидеть!

Мы любые стены

Рушим постепенно,

                        дружно!

Ржавеет металл,

Бессильна цепь, а страх нам не пристал!

2

Мы сидим в остроге.

Хоть порядки строги, —

Ан кумекаем свое.

Как ни цепки цепи —

Головы-то целы!

Что бы ни было — поем:

Припев:

Нам страх не пристал,

Нам нипочем оковы, цепи, плеть.

Ржавеет металл,

Свободе на цепи не усидеть!

Мы любые стены

Рушим постепенно

                        дружно!

Ржавеет металл,

Бессильна цепь, а страх нам не пристал!

П а п у л л и й. Мне нравится, что вы так осмысленно относитесь к своей участи!

Б у л ь в а. Вы мне тоже импонируете! Косая сажень с плечах, ноги широко расставлены, подбородок вскинут как у строптивого раба — прямо-таки Далибор!{62}

П а п у л л и й. Э, нет! Я — Папуллий. Видите, как обращаются с римским узником!

Б у л ь в а. Рад знакомству. Я — Бульва. И это называется — древнеримская цивилизация!

П а п у л л и й. Гляньте-ка! Омерзение охватывает меня неодолимо! (Подхватывает дохлую крысу.) Фу, крыса!

Б у л ь в а. И заметьте — дохлая! Даже крыса здесь не выдерживает!

П а п у л л и й (отшвыривает крысу в сторону). Думаю, мы пробудем здесь недолго.

Б у л ь в а. Лично я — долго. Я отсюда за здорово живешь не уйду, пусть не надеются. Пострадаю за свою идею всласть.

П а п у л л и й. Я говорю это, разумеется, не потому, что отказываюсь страдать за идею! Я не допущу, чтобы за мою идею страдал другой!

Б у л ь в а. Я тоже страдаю готовностью страдать!

П а п у л л и й. Думаю, мы настрадаемся оба!

Б у л ь в а. Уже если на то пошло, я готов умереть с голоду, лишь бы им насолить. Залезу куда-нибудь, откуда не так-то просто меня вытащить, и назло им начну разлагаться.

П а п у л л и й. Начнете против них химический процесс. А и верно — давайте-ка умрем с голоду. Кормят-то здесь как — прилично?

Б у л ь в а. Постойте, когда нас сюда волокли, я заметил пришпиленное у входа меню. Только что же в нем было?.. Ага, вспомнил! Хлеб и вода!

П а п у л л и й. А на завтра?

Б у л ь в а. Вода и хлеб.

П а п у л л и й. Хорошо еще, что разнообразят… Надеюсь, хлеб дают белый?

Б у л ь в а. Думаю, черный!

П а п у л л и й. Один черт, я хлеб не ем… А вода для умывания есть?

Б у л ь в а. Меня это не интересует. Я не умываюсь.

П а п у л л и й. Тогда пускай все оставляют себе. У них будет хлеб и вода, у нас — голод. Объявим голодовку — и баста!

Б у л ь в а. В таком случае — куда вы девали крысу?

П а п у л л и й. Ага, приварок! (Поспешно поднимает крысу и запихивает ее за пазуху.) Подержу пока в холодильнике.

Б у л ь в а. Нет, как вам это нравится! Сажают двоих, а крысу дают одну! Раз такие условия, предлагаю не страдать готовностью страдать, а бежать!

П а п у л л и й. Как?! Предать идею? Никогда! На худой конец мы покинем эти стены в знак протеста! Долой оковы!

Пытаются высвободиться из цепей. Папуллий стаскивает наручник с левого запястья Бульвы, затем Бульва стаскивает наручник с запястья Папуллия, но, сам того не замечая, надевает его на свою руку. В результате Папуллий свободен, а у Бульвы на правом запястье два наручника.

П а п у л л и й (делает Бульве ручкой). Приветик. Я пошел. (Идет.)

Б у л ь в а. Стойте, эй, неужто вы меня бросите в беде?!

П а п у л л и й. Положите руку на камень! (Указывает на каменную плаху и что-то ищет по углам.) Сей секунд!

Б у л ь в а (кладет левую руку на камень).