Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

о создании подотдела общества для социальной заботы о людях умственного труда? Каждый человек может получить от жизни удар, и труженики духа тоже. Ну, например, у драматурга может провалиться премьера пьесы — разве он не заслуживает нашей социальной и моральной поддержки? Если кому-нибудь на голову упадет кирпич, его объявят инвалидом. Разве это не было бы только справедливым, если бы было введено понятие литературной инвалидности?

Р о г а т ы й. Тяжко вспоминать. Предложение отвергли. Общественное мнение не сумело оценить вас.

Й о ж к о. Нет сочувствия к нравственным страданиям.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Меня это однако не остановит. Я не дам развалиться тому, что я основала. Внутренний голос мне говорил: ты обязана заботиться о ком-нибудь. Я и забочусь… Что-то я хотела сказать? Ах, да… теперь за работу! Я сейчас была у начальства. Старому Спишьяку не поставили этой ночью компресс, и пан государственный советник звонил, чтобы я сейчас же явилась. Что я хотела сказать… Ох, я так расстроена. Опять начнутся боли в желудке. Что только человеку не приходится переносить. (Вскрикивает.) Ой, где же моя сумочка? (Оглядывается.)

В е р к а. Вы ее в руке держите, пани председательница.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Ох, какая я рассеянная. Пан Пучик, здесь сорок тысяч крон. (Вынимает из сумки белый конверт и отдает ему.) Возьмите на сохранение.

Й о ж к о. Да, да, пожалуйста. Сейчас напишу расписку. (Берет конверт и, не взглянув на содержимое, кладет в ящик стола, отдает председательнице расписку.)

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Только, пожалуйста, спрячьте понадежнее.

Й о ж к о (истово). Пани председательница, я все сделаю, поверьте, все сделаю, обещаю вам.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Ну, иначе и быть не может. Следовало бы сдать деньги в банк, но мы после обеда внесем их в кассу нашего общества. Кассир оттуда сам придет. Ах, как я утомилась, устала.

Р о г а т ы й. Почему вы так не бережете себя? У вас такой вид, точно вы не выспались.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. До двух часов не могла уснуть, в голове шум стоял. А потом ежеминутно просыпалась.

Р о г а т ы й (высокопарно). Пани председательница, от имени тысяч страждущих, которым мы оказываем поддержку, я настоятельно прошу вас: берегите свое здоровье, ведь оно принадлежит не вам, а нам. Не хочу вас пугать, но у вас сегодня плохой цвет лица.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Плохой цвет лица? Дайте ваше зеркало, Верка, я свое забыла.

В е р к а (подает ей зеркало). Извольте, пани председательница.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а (долго смотрится в зеркало). Ай-ай-ай, ну откуда же иметь хороший цвет лица, когда я забыла его сделать. (Достает из сумочки грим, подкрашивает и припудривает лицо.)

Р о г а т ы й. Вы уже были у пана государственного советника?

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Ах да, чуть не забыла. Была. Он вызвал меня по телефону. Он не совсем удовлетворен нашей деятельностью. Он говорил это достаточно тактично, но до меня дошло. (Тихо, Рогатому.) Будто бы наша деятельность не расширяется. Я показала ему нашу статистику. А он мне говорит, что этого мало и что людей, нуждающихся в моральной поддержке, больше нет.

Р о г а т ы й. Он просто паникер. Мы же работаем до упаду.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Да, но новых примеров помощи недостаточно.

Р о г а т ы й (сердито). Пани председательница, не означает ли это недоверие ко мне?..

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Нет, нет. Боже сохрани. Наоборот. Пан Пучик, я ставлю вам в пример служебное рвение нашего пана управляющего. Никто из служащих нашего общества не понимает так глубоко благородные принципы нашего общества, как пан управляющий и я. (Встает.)

Остальные тоже встают.

От имени нашего комитета выражаю ему за его работу самую горячую признательность и сердечную благодарность.

Р о г а т ы й (склоняется и целует ее руку). Я этого не заслуживаю. (Кивает Йожке.) Пан Пучик!

Й о ж к о (срывается с места, подходит к председательнице и целует ей руку). Очень благодарны, пани председательница. (Помолчав, счастливый.) О, разве это не прекрасно, когда вот так все идет?

Р о г а т ы й (выпрямившись). Пани председательница, здесь есть несколько документов, извольте их подписать. Барышня Верка, дайте, пожалуйста.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а (садится к столику, надевает очки и начинает с серьезным видом подписывать). Здесь ошибка в подсчете. Выходит, что девяти человекам было выплачено по семьсот девяносто пять крон. Это неправильно, у меня получается другое число.

В с е (услужливо пересчитывают). Этого не может быть!

Р о г а т ы й. Сколько у вас получилось, пани председательница?

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Совершенно другое число.

Р о г а т ы й. Семьсот девяносто пять умножить на девять!

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Ах, пардон, я делила. (Подписывает дальше.) Пан управляющий, те три тысячи крон, которые я вчера вам передала (подписывая), мы сейчас выплатим Хмельницкому за сахар и муку.

Р о г а т ы й (удручен, но овладевает собой, пристально глядя на Йожку). У нас в кассе достаточно денег!

П р е д с е д а т е л ь н и ц а (сухо, будто думает еще о чем-то другом). Нет. Те сорок тысяч уже сегодня выплатим правлению и за бланки. Пан Пучик, позвоните Хмельницкому, чтобы он пришел получить три тысячи крон.

Й о ж к о (подавленно, почтительно). Пожалуйста. (Идет к телефону.)

Р о г а т ы й. Подождите минуточку. Да, я ведь забыл вам сказать. Это неприятно, собственно, я даже не знаю, как вам это сказать.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Что такое? (Перестает подписывать.) Случилось что-нибудь?

Р о г а т ы й. Нет, нет! Боже, как же сказать…

П р е д с е д а т е л ь н и ц а (поднимается и встает между Йожкой и Рогатым). Да говорите же, что случилось?

Р о г а т ы й. Нет, все в порядке, но я прошу вас отложить выплату Хмельницкому на неделю. Я вам ручаюсь, что он достанет деньги.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Зачем же нам откладывать платеж, если в кассе есть деньги.

Р о г а т ы й. Они есть, но в данный момент их там нет.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а (энергически). Пан управляющий, я в ужасе, я слов не нахожу!

Р о г а т ы й. Не извольте беспокоиться, милостивая госпожа.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а (решительно). Пан управляющий, прошу вас, объясните мне, куда девались три тысячи крон?

Й о ж к о (в страшном напряжении). Вот так так!

Р о г а т ы й (выразительно смотрит на Йожку, после паузы). Пан Пучик их одолжил.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. О-дол-жил? Кто же ему это позволил?

Р о г а т ы й. Вот как раз об этом он хочет вас попросить.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а (окончательно взрывается). Как это вы, пан Йожко Пучик, решились взять в кассе деньги без моего разрешения?

Р о г а т ы й. Пани председательница, это не совсем так. Он очень нуждается, у него две больные сестры с кучей детей, и ему срочно нужно было отдать долг — мы должны с этим посчитаться.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. В какой нужде — в нашем учреждении никакой нужды нет! Здесь есть служащие, которые за свое жалованье исполняют свои обязанности. Личная жизнь наших сотрудников меня не интересует.

Р о г а т ы й. Он вернет их.

П р е д с е д а т е л ь н и ц а. Это не оправдание. Я такие вещи у нас в обществе «Гуманитас» не потерплю. А почему вы-то, пан управляющий, заступаетесь за него? Разве не ваша обязанность разоблачить его?!

Р о г а т ы й (сменил тон и кричит на Йожку). Ведь я ему говорил. (Подмигивает Йожке и кричит.) Я же говорил вам: как вы осмелились? Разве это прилично?