Избранные произведения драматургов Азии - Мохан Ракеш

прямой, честный; приятель Сун Эръе; оба — завсегдатаи чайной.

Л и  С а н ь (Л и) — слуга в чайной, тридцати с лишним лет. Услужлив, добр.

Э р  Д э ц з ы (Д э) — двадцати с лишним лет, мелкий чиновник.

М а  У е (М а) — мелкий помещик, тридцати с лишним лет, с европейским образованием.

Л ю  М а ц з ы (Л ю) — около тридцати, сводник, характер жестокий.

К а н  Л ю (К а н) — крестьянин, бедняк, сорока лет. Из предместья Пекина.

Х у а н  П а н ц з ы (Х у а н) — сорока с лишним лет, бродяга.

Ц и н ь  Ч ж у н ъ и (Ц и н ь) — владелец дома, в котором находится чайная. В первом действии ему за двадцать. Из богатой семьи, впоследствии капиталист, сторонник реформ.

С т а р и к — восьмидесяти лет, одинокий, бездомный бродяга.

Д е р е в е н с к а я  ж е н щ и н а — лет за тридцать, бедная, продает дочь.

Е е  д о ч ь — девочка лет десяти.

П а н  Т а й ц з я н ь (П а н) — сорок лет, разбогател, ищет невесту.

С я о  Н ю э р (Н ю э р) — одиннадцати лет, бой Пан Тайцзяня.

С у н ь  Э н ь ц з ы (С у н ь) — двадцати с лишним лет, соглядатай.

У  С я н ц з ы (У) — двадцати с лишним лет, соглядатай.

К а н  Ш у н ь ц з ы (Ш у н ь ц з ы) — дочь Кан Лю; в первом действии ей пятнадцать, продана в жены Пан Тайцзяню.

В а н  Ш у ф э н ь (Ш у ф э н ь) — жена Ван Лифа, хозяина чайной, сорока с лишним лет, честнее и справедливее мужа.

П о л и ц е й с к и й — двадцати с лишним лет.

Б а о т у н — продавец газет, шестнадцати лет.

К а н  Д а л и (Д а л и) — двенадцати лет, приемный сын Пан Тайцзяня. Впоследствии связан с Кан Шуньцзы одной судьбой.

Л а о  Л и н ь (Л и н ь) — тридцати с лишним лет, дезертир.

Л а о  Ч э н ь (Ч э н ь) — тридцати лет, побратим Лао Линя, тоже дезертир.

Ц у й  Ц з ю ф э н ь (Ц у й) — сорока с лишним лет, в прошлом — член парламента, впоследствии становится верующим, поселяется в гостинице при чайной.

О ф и ц е р — тридцати лет.

В а н  Д а ш у а н ь (Д а ш у а н ь) — сорока лет, старший сын Ван Лифа, хозяина чайной; честный.

Ч ж о у  С ю х у а (С ю х у а) — сорока лет, жена Ван Дашуаня.

В а н  С я о х у а (С я о х у а) — тринадцати лет, дочь Дашуаня.

Д и н б а о — семнадцати лет, смелая, смышленая.

С я о  Л ю  М а ц з ы (С я о  Л ю) — сын Лю Мацзы, за тридцать. Наследовал дело отца.

С б о р щ и к  п л а т ы  з а  э л е к т р и ч е с т в о — сорока с лишним лет.

С я о  Т а н  Т е ц з у й (С я о  Т а н) — сын Тан Тецзуя, за тридцать, наследовал дело отца, надеется стать настоятелем даосского храма.

М и н  Ш и ф у (М и н) — за пятьдесят, шеф-повар.

Ц з о у  Ф у ю а н ь (Ц з о у) — за пятьдесят, известный рассказчик старинных книг.

В э й  Ф у с и (В э й) — рассказчик, затем певец пекинской оперы.

Ф а н  Л ю (Ф а н) — за сорок, музыкант, играет на маленьком барабане; коварный и вероломный.

Ч э  Д а н д а н (Д а н д а н) — торговец серебром, тридцати лет.

Г о с п о ж а  П а н с ы (П а н с ы) — жена четвертого племянника Пан Тайцзяня, некрасива, мечтает стать императрицей; сорока лет.

Ч у н ь м э й — прислуга Пансы, девятнадцати лет.

Л а о  Я н (Я н) — мелкий торговец, тридцати с лишним лет.

С я о  Э р Д э ц з ы (С я о  Д э) — сын Эр Дэцзы, забияка, тридцати лет.

Ю й  Х о у ч ж а й (Ю й) — преподаватель начальной школы, учит Ван Сяохуа, за сорок.

С е  Ю н ж э н ь (С е) — коллега Юй Хоучжая, за тридцать.

С я о  С у н ь  Э н ь ц з ы (С я о  С у н ь) — сын Сунь Эньцзы, соглядатай, за тридцать.

С я о  У  С я н ц з ы (С я о  У) — мужчина около тридцати, соглядатай, как и его отец.

С я о  С и н ь я н ь (С и н ь я н ь) — прислуга, девятнадцати лет.

Ш э н ь — начальник управления штаба жандармерии, сорока лет.

П о с е т и т е л и  ч а й н о й — мужчины.

С л у г и  ч а й н о й — мужчины.

Б е ж е н ц ы — мужчины, женщины, старые, молодые.

С о л д а т ы.

П о с т о я л ь ц ы  г о с т и н и ц ы — мужчины.

О ф и ц е р  и  с о л д а т ы  с  в ы с о ч а й ш и м  у к а з о м — семь человек, мужчины.

Ж а н д а р м ы — четверо мужчин.

Ш а  Я н (Г л у п ы й  Я н  или  Д у р а ч о к  Я н) — мужчина, пересчитывающий драгоценности.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Время действия: 1898 год, начало осени, разгром движения за реформы[1].

Место действия: Пекин, чайная «Юйтай».

Сейчас такие чайные почти перевелись, а еще несколько десятков лет назад в каждом городе непременно была хоть одна. Здесь можно было выпить чаю, перекусить, купить сладостей. Устав за день, сюда приходили отдохнуть и утолить жажду чашкой крепкого чая дрессировщики птиц, которые ублажали посетителей пением своих питомцев; здесь судачили, болтали, сводничали. Стоило начаться потасовке, что случалось довольно часто, как тотчас находился третейский судья и улаживал спор; кончив дело миром, пили чай, ели лапшу с тушеным мясом и расходились добрыми друзьями. Словом, чайная в те времена была излюбленным местом многих, там собирались по делу и без дела, проводили свой досуг.

Придешь, бывало, и чего только не услышишь! И про то, как огромный паук, приняв диковинный облик, был убит молнией; и про то, что необходимо поставить вдоль берега моря заграждения на случай вторжения иноземных войск. Толковали здесь о новых амплуа артистов Пекинской оперы, о новых способах приготовления опиума. И посмотреть было на что, когда кто-нибудь из посетителей приносил показать редкую драгоценность. Так что чайные и в самом деле играли великую роль, даже с точки зрения познавательной. Сейчас вы как раз видите такую.

У самого входа — стойка и плита. Потолок в чайной высокий, места много — столы, стулья, скамейки, табуретки. Все без труда умещаются. Из окна виден двор, во дворе навес, там тоже устраиваются посетители. Во внутреннем помещении и летней пристройке висят клетки с птицами. Куда ни посмотришь — везде надписи: «болтать о государственных делах воспрещается!»

В данный момент два посетителя, прикрыв глаза, тихонько поют, покачивая в такт головами. Еще несколько слушают пение сверчков, посаженных в банку. С у н ь  Э н ь ц з ы  и  У  С я н ц з ы  в своих длинных серых халатах сыщиков вполголоса беседуют.

Сегодня дело чуть было не дошло до потасовки, будто бы из-за голубя. Уж тогда наверняка было бы пущено в ход оружие, ибо ссора вспыхнула между гвардейцами императора и солдатами арсенала, а и те и другие — любители подраться. Хорошо, что все кончилось миром — кто-то из посетителей предотвратил драку, и сейчас недавние враги, все еще возбужденные, бросая друг на друга злобные взгляды, входят в чайную и направляются прямо во двор.

М а  У е  в дальнем углу пьет чай.

В а н  Л и ф а стоит у стойки.

Шлепая сандалиями, входит  Т а н  Т е ц з у й  в длинном грязном халате.

В а н. Погулял бы лучше, Тан Тецзуй!

Т а н (мрачно улыбаясь). Осчастливь Тан Тецзуя, хозяин! Пожертвуй чашечку чая, а я тебе погадаю: могу по лицу, могу по руке! И денег не возьму! (Решительно берет руку Вана.) Сейчас усюй — двадцать четвертый год Гуансюя[2]. Сколько вам лет, уважаемый…

В а н (отнимает руку). Ну-ну! Ладно! Чаем я тебя и так угощу, а гаданье свое оставь при себе. Оба мы — горемыки, что толку гадать? (Выходит из-за стойки, приглашает Тана сесть.) Если не бросишь курить опиум, бедовать тебе всю жизнь! Это мое предсказание, оно вернее твоего.

Входят  С у н  Э р ъ е  и  Ч а н  С ы е. Ван Лифа их приветствует. У обоих в руках клетки с птицами. Они вешают клетки на стену и ищут свободное место. У Сун Эръе озабоченный вид. У Чан Сые — беззаботный. К ним быстро подходит  Л и  С а н ь, берет чай, который они