Кодекс чести морского офицера. Русский Императорский флот. Страницы истории, дух и дисциплина - Коллектив авторов

двойственности службы. Они не признавались отдельными частями, их личным составом распоряжались извне, они были всячески стеснены в свободе своих распоряжений, и если к этому еще прибавить действующий способ комплектования унтер-офицерами и специалистами, путешествующее начало, развитое среди начальства вследствие морского ценза, то можно себе представить, почему и на судах о сплоченности личного состава не было и помину. Главное же бедствие бывал конец кампании. Как только личный состав с судна попадал в экипаж, то корабль можно было считать уничтоженным (разумеется, личный состав). Он немедленно расплывался, расхищался и разорялся, а новую кампанию приходилось начинать с новой командой. На плавающих судах развилась прямо-таки боязнь экипажа. Старались держаться как можно дальше от него, и понятие об экипаже смешалось с представлением о береге вообще. Стали настаивать, чтобы суда вообще оставались в море круглый год, а если это оказывалось невозможным, чтобы команда, во всяком случае, оставалось на корабле, хотя бы среди льда и снега в 20-градусный мороз, но только бы не отправлялась в экипаж. Вот как нас экипажи напугали! Однако берег сам по себе вовсе не так опасен. Для обучения и практики, конечно, желательно плавать как можно больше, но дисциплина и дух в части вовсе не пострадают, если и поселиться на берегу, лишь бы не менять начальства и вообще состава части и признать за ней право самостоятельной жизни.

С этими рассуждениями я, впрочем, ломлюсь в открытые двери. Несуразность отношений экипажей и кораблей уже всеми признана, проект необходимых перемен уже составлен на разумных началах и только ждет своего узаконения. Надо пожелать ему скорейшего осуществления, потому что наши экипажи уже превратились в нечто такое, чего больше терпеть нельзя. Они-то именно охраняются часовыми и, считаясь строевыми частями, только позорят нашу репутацию. Чем скорее мы прекратим их существование, тем лучше. Они портят нрав людей, проходящих через них на корабли, и вносят в последние превратные элементы, а кроме того, занимают множество людей, необходимых на других местах. Пора покончить с ними. Мы теперь, надеюсь, поняли, что главное – боевые единицы, корабли и отряды, что остальное существует только для них и в качестве органов вспомогательных, что поэтому вся власть и вся инициатива должна находиться в руках морских начальников, как на них ложится и вся ответственность за состояние личного состава.

Отсутствие сплоченности

При существующей обстановке трудно даже подымать вопрос о сплоченности и духе войсковых частей и об их воспитательном значении. Да где сами эти части? Экипажи захирели и окончательно сгнили, кроме Гвардейского экипажа, который один остался от старых времен, а корабли до сих пор не признаны как самостоятельные единицы. Они не имеют никаких прав в определении собственного личного состава, который назначается и переназначается по усмотрению посторонних, и они, естественно, не несут никакой ответственности за его поведение. Что отдельный человек совершил, за то он и отвечает, независимо от поступков товарищей. Всякий, кто мало-мальски знаком с нашими нижними чинами, может удостоверить в их головах совершенное отсутствие сознания, что военный человек ответственен не только за себя лично, но и за свой мундир, за остальных людей, одетых в одинаковую с ним форму. Коли при нашем матросе на корабле произойдут беспорядки или даже совершится преступление и он лично поучаствовал, то он считает себя вполне правым. Это противоречит всем понятиям военного быта, но фактически другого отношения и ожидать нельзя. Он своих товарищей почти не знает. Как ему за них ручаться? Свое непосредственное начальство постоянно меняется. Он и с ними мало знаком. Он один. Что он может предпринять, если бы даже хотел? А корабль? Корабль такой же, как всякий другой, это только место его службы. Какая-то неведомая посторонняя власть переносит его из судна на судно, в экипаж и обратно, и везде обстановка приблизительно одинаковая. Чего ему особенно именно за этот корабль стараться? А какой у него пример? Начальство бывает разное, доброе и злое, снисходительное и требовательное, самовольное и справедливое, но все оно в том же положении, как и он. Офицерство так же, как и матрос, какой-то высшей силой помещается то на одно судно, то на другое. Зачем ему особенно привязываться к этому? Качество и состав сослуживцев тоже определяется свыше. Он тут ничего переделать не может. Если они хороши, тем лучше. Если плохи, то остается лишь держаться в стороне. Да и то только сами служащие, но и высшее начальство не смотрит на корабли как на войсковую часть, ответственную за свое поведение.

Пример: когда первый батальон Преображенского полка произвел беспорядок, то за это ответило и пострадало все прямое начальство вплоть до корпусного командира, а сам батальон пошел в ссылку – неправые и виноватые [141]. Вот это по-военному. Когда же во флоте происходили бунты, то к экипажам и кораблям отнеслись как к толпе мастеровых. Виновных карали, а не участвовавших оправдывали. Сами же части и их начальство оказались ни при чем. И был ближайшим свидетелем, как на крейсере «Память Азова» команда в числе 500 человек, допустив убийство командира, офицеров, захват судна кучкой революционеров и спохватившись лишь через сутки, что это безобразие следует прекратить, была сильно обеспокоена за свою дальнейшую судьбу. Люди при всем своем невежестве чувствовали, что они поступили не по правилу долга и что они заслужили порицания. Но их опасения были напрасны. Их, напротив, хвалили, называли их молодцами из молодцов и радовались, что хоть эти-то образумились. Сам корабль тут играл лишь роль помещения. А начальство? Да командир был убит, начальник отряда тяжело ранен, а дальше уже идут канцелярии… Кто там может ответить за поведение крейсера? Конечно, по справедливости, иначе и рассуждать нельзя. Но это только доказывает, в каком виде наш строй, что к нему нельзя даже применять военного масштаба.

Необходимые реформы

Поэтому очень важно, если мы теперь наконец решимся признать наши боевые единицы за отдельные части, но делать дела наполовину, а поставить их действительно на собственные ноги, чтобы от них можно было требовать серьезного ответа. Для этого надо первым долгом отделить корабль от корабля, отряд от отряда, прекратить возможность постоянной перекочевки и закрепить личный состав на них, чтобы они могли приобретать индивидуальность и определенный характер. Я бы даже предложил для более отчетливого разделения дать каждому кораблю, каждому отряду мелких судов свою отдельную форму как сухопутным полкам. Пусть знают, какого они цвета.

Затем надо сделать их хозяевами своего личного состава. Никто не должен находиться на