Кодекс чести морского офицера. Русский Императорский флот. Страницы истории, дух и дисциплина - Коллектив авторов

значительное количество; но все это как-то не уверенно, полумерами, без ясного сознания направления. Видно, что мы еще не разобрались в этом вопросе и не пришли к определенным выводам. И в наших действиях, и в наших стремлениях не видно руководящей нити, нет определенного общепризнанного направления. Для осуществления же такой огромной задачи, как обновление и возрождение флота, необходимо ясное сознание цели своей работы не только отдельных руководящих лиц, но и всей массы сотрудников. Долголетнее действие неправильных принципов и воззрений столь сильно повлияло на разные отрасли нашей организации, что все функции ее до мельчайших мелочей пострадали. Только дружное и сознательное напряжение воли всего личного состава может содействовать быстрому восстановлению правильного ее действия, а это немыслимо без ясно осознанной цели. Цель же реформы не может определиться без выяснения причин, вызывающих таковую. Мы до сих пор не установили основных заблуждений и принципиальных ошибок, вызвавших нашу неурядицу. Между тем этот вопрос должен быть решен, бесспорно, не только в канцеляриях Генерального и Главного [морского] штабов, но и в сознании каждого мичмана. Это необходимый и первый шаг к возрождению. Чтобы вылечить болезнь, надо первым долгом поставить диагноз. Из него лечение само собой определится. Наш флот болен. Последний бунт во Владивостоке [127] опять это доказал. Правильная постановка диагноза в настоящий момент более необходима, чем когда-либо, и обязанность всякого из нас по мере сил и возможности содействовать этому делу. С этой целью я и сел писать. Ниже я не приведу никаких новых фактов или особенных открытий. Я лишь постараюсь выставить всем известные события и отношения в том свете, как я их вижу. Многие, может быть, не согласятся, но для иного, может быть, и выйдет убедительно.

Февраль 1908 г.

I. Наш личный состав до и во время войны

Значение личного состава

Начну с того, что суть и основа всякого живого дела заключается в людях, которым оно вверено. Если повсюду подходящий человек на подходящем месте, то непременно все средства будут использованы как следует. В военном же деле личный состав играет еще более первостепенную роль, чем где-либо. В любом производстве результаты технической работы составляют цель всего дела, а у нас техническая часть есть и остается только средством в руках людей для борьбы против людей. Сила же наша в этой борьбе кроется в энергии, находчивости, сплоченности и дисциплине борцов. Но не только в бою, а и в мирное время в период приготовления к войне техника служит только безгласной исполнительницей указаний военных начальников, и если ей дано неверное направление, то это вполне зависит от ошибочных воззрений в среде строевого состава.

Личный состав и техника

Многие обвиняли нашу технику после минувшей войны. Снаряды были плохие, суда тихоходные и плохо защищенные, броненосцы перевертывались и т. д., и т. п. Но большинство этих обвинений не справедливо. Конечно, наши заводы не на высоте английских и германских. Они работают и медленнее, и дороже, и не так аккуратно. Но эти недостатки приводят лишь к тому, что у нас приходится тратить больше денег и времени для достижения тех же результатов как и за границей. В конце концов наши заводы дали нам приблизительно то, что от них требовалось. Если мы ближе присмотримся к главным недостаткам нашей технической части в эту войну, то мы убедимся, что они происходили не столько от неудовлетворительного исполнения, сколько от неверного замысла. Почему у нас снаряды были плохи? Не потому, что их не умели лучше изготовлять, а потому, что между артиллеристами установился взгляд, что такими именно снарядами следует стрелять. Их считали хорошими. Откуда у нас появились такие бесполезные суда, как «Паллада», «Диана», «Аврора», «Громобой», «Россия» [128]? Разве заводы их изобрели? А ход, бронирование, вооружение судов, состав эскадр, их расположение, снабжение и обучение, разве все это не было одобрено и утверждено самыми выдающимися представителями строевого состава? И все это было до крайности неудовлетворительно.

Личный состав и управление флотом

Разве все эти факты не доказывают, что главной причиной плохого состояния нашей материальной части была не низкая степень развития нашей отечественной техники, а отсутствие среди строевого состава правильных и определенных взглядов на потребности войны. Факт этот подтверждается и нашими распоряжениями до и во время войны. Чем объяснить, что в Порт-Артуре поместили эскадру заведомо слабейшую неприятеля в недостаточно укрепленной, неудобной и слишком тесной гавани? Как можно было выбрать базой для флота эту самую крепость, выдвинутую в море в самый элемент неприятеля и ничем не связанную со своей страной? Как можно было держать флот на Дальнем Востоке в вооруженном резерве и поставить его после разрыва дипломатических сношений на внешний порт-артурский рейд? Все эти вопросы ничем иным не объяснимые, как полным непониманием военной обстановки нашим личным составом. То же самое мы видим и дальше. Как могло случиться, что мы 2-ю [Тихоокеанскую] эскадру послали на верную гибель в Цусиму? Только оттого, что мы не сумели оценить ни своих сил, ни неприятельских, ни задачи, возложенной на эту эскадру.

Значение отдельных лиц

Тут нелишне упомянуть, что в том потоке чернил, который естественно пролился на нашу катастрофу, виновниками всех несчастий выставлялись отдельные лица, несшие случайно в данную минуту ответственные обязанности начальников. Но это столь же неправильно, сколь оно несправедливо. Общественному мнению и толпе вообще в таких случаях нужен козел отпущения. Им ведь не надо поправить дело, а просто вылить свою злобу и для них гораздо проще обрушиться на одного человека, нежели доискиваться истинного начала бедствия. На самом же деле крушение таких размеров, как наше, не может быть делом рук одного человека. Оно так же, как и победа, есть результат долголетней и усердной подготовки, и лица, имена которых теперь пользуются такой известностью, суть только достойные представители своей среды. Конечно, они распоряжались, и все ошибки и несуразности, сделанные ими непосредственно, вряд ли они могли бы совершить, если бы они со своими взглядами и убеждениями стояли одни. Немыслимо, чтобы какой-либо начальник проводил последовательно распоряжения, неосновательность которых ясно сознается большинством или хотя значительной частью окружающих. Голос разума в их протесте непременно рано или поздно дошел бы до внимания власть имущего. Не нарочно же проигрываются сражения. У нас же число людей, сознающих опасность положения, было так незначительно, и голос их звучал так неуверенно и неясно, что он совершенно пропадал в общей массе. Поэтому я