Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945 - Александр Геннадьевич Зорихин

завершить учения войск, накопить достаточные запасы строительных материалов, построить три моста через р. Мулин, усилить разведку территории Приморья и Приамурья с приграничных наблюдательных пунктов и рекогносцировкой штабных офицеров 19-й пехотной дивизии Корейской армии[590].

В начале августа 2-й отдел штаба армии продолжал получать информацию о подготовке советского наступления между 14 и 15 августа, однако ни точного количества выделяемых сил, ни оперативных планов противника он не знал. В разведывательной сводке объединения от 7 августа, в частности, отмечалась интенсивная перевозка по южным путям Забайкальской железной дороги личного состава, военной техники и материальных ресурсов, которые, по подсчётам армейской разведки, со второй половины июля были доставлены в МНР из Уральского и Сибирского ВО на укомплектование стрелковой дивизии, механизированной бригады и тяжелоартиллерийского полка. Спустя трое суток штаб армии направил в Военное министерство и ГШ свой прогноз развития ситуации вокруг Номонхана, из которого вытекали нацеленность РККА на окончательное изгнание императорских войск из спорного района на р. Халха и полномасштабная подготовка обороны на Дальнем Востоке и в Забайкалье к отражению возможной японской агрессии[591].

Со своей стороны командование образованной 19 июля на базе 57-го особого корпуса 1-й армейской группы и Генштаб заканчивали подготовку к спланированному наступлению с целью ликвидации японского плацдарма на правобережье Халхин-Гола. Москва утвердила его приказом от 17 августа. Для участия в наступательной операции были задействованы 2 стрелковые, 1 мотострелковая дивизии, 2 танковые, 3 мотоброневые, 1 стрелково-пулемётная, 1 авиадесантная бригады, 2 кавалерийские дивизии и броневая бригада МНРА, 1 тяжелоартиллерийский, 3 авиационных полка[592].

Командование же 23-й пехотной дивизии полагало, что советско-монгольская группировка перед её фронтом состоит из 2 стрелковых дивизий, нескольких кавалерийских полков МНРА и насчитывает 500–600 танков и бронеавтомобилей. В то же время начальник харбинской миссии безуспешно убеждал оперативный отдел штаба армии в том, что советское командование сконцентрировало для нового наступления не менее 3–4 стрелковых дивизий и от 800 до 1000 танков[593]. И штаб Квантунской армии, и Комацубара полагались на выстроенную на правобережье линию обороны и выучку войск, в связи с чем отбитая ими 8–9 августа с большими потерями для советских частей атака с целью улучшения тактического положения накануне главного наступления дала повод надеяться на удержание занимаемого плацдарма и при более мощном ударе 1-й армейской группы[594].

12 августа командующий Квантунской армией утвердил «Основные принципы урегулирования номонханского инцидента», предполагавшие до начала зимы построить вдоль побережья Халхин-Гола фортификационные сооружения, зимние казармы и ангары для боевой авиации, отразить запланированное противником наступление, нанести ему сокрушительное поражение и оставить в спорном районе 2 пехотных батальона, 1 артиллерийский дивизион, 2 зенитно-артиллерийских отряда и 2 автомобильные роты.

Мнение Квантунской армии целиком разделял военный атташе в СССР полковник Дои Акио. 12 августа он направил в Синьцзин телеграмму с призывом в кратчайшие сроки построить долговременные укрепления по р. Халхин-Гол вглубь прилегающей территории Маньчжурии и быть готовым мощным контрударом отразить советско-монгольское наступление, чтобы не втягивать империю в войну на истощение, заставив противника отказаться от дальнейших попыток оспаривать установленную Японией линию госграницы[595].

Для отражения предполагаемого советского наступления 4 августа в составе Квантунской армии была образована 6-я армия (управление в Хайларе), которая включала 23-ю пехотную дивизию, 14-ю пехотную бригаду 7-й пехотной дивизии, 3-ю отдельную тяжелую артиллерийскую бригаду, 8-й погранотряд с приданными маньчжурскими частями. Кроме того, в резерве Квантунской армии находилась 7-я пехотная дивизия. Наращивать эту группировку командование объединения не планировало, ориентируясь на свои ошибочные оценки противника, хотя ещё 13 августа 2-е управление ГШ представило ему практически точную информацию о советско-монгольских войсках в районе Халхин-Гола, отметив наличие там 30 стрелковых батальонов, 5 танковых и мотоброневых бригад, 2 кавалерийских дивизий МНРА, которые имели на вооружении 50 тяжёлых и 130 полевых артиллерийских орудий (как уже отмечалось, 1-я армейская группа насчитывала 3 стрелковые, 2 монгольские кавалерийские дивизии, 4 мотоброневые, 2 танковые, 1 стрелково-пулемётную и 1 авиадесантную бригады)[596].

Определённую лепту в дезинформирование Квантунской армии внесли продуманные действия штаба 1-й армейской группы по доведению ложных сведений до противника через каналы закрытой связи. Хотя с помощью польских коллег и подкупа в июле 1939 г. сотрудника советского консульства в Ханькоу, продавшего отделению военной жандармерии сводную шифровальную книгу НКИД и шифровальную книгу советского посольства в Китае[597], дешифровальщики армии взломали 4-значный армейский, 4-значный пограничный и 3-значный авиационный шифры противника, советское командование сознательно использовало нестойкие шифросистемы в расчёте на то, что японцы перехватят ложные приказы о переходе к обороне и, таким образом, будут захвачены врасплох внезапным советским наступлением. Тогда же на Халхин-Голе боевое крещение приняла шифровальная аппаратура В-4, использовавшаяся для связи штаба армейской группы с ГШ Красной армии[598].

Значительное внимание при подготовке наступления было уделено радиомаскировке: советским частям, которые сосредотачивались на северном и южном флангах, было категорически запрещено использовать радиостанции. В то же время радиостанции частей центра вели интенсивный радиообмен с Тамцак-Булаком и Улан-Батором[599].

Кроме того, советская контрразведка надёжно блокировала каналы поступления информации о войсках Забайкальского военного округа и 1-й ОКА из легальных резидентур ГШ в Чите и Благовещенске: постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 23 июля 1939 г. в маньчжурские консульства не пропускались посетители, миссии были отрезаны от телеграфной и телефонной связи с внешним миром, каждый сотрудник консульства при выходе из представительства сопровождался двумя агентами НКВД[600].

Поэтому предпринятое 20 августа 1939 г. крупное наступление советско-монгольских войск на р. Халхин-Гол стало полной неожиданностью как для 23-й пехотной дивизии, так и для Квантунской армии. Только на второй день штаб армии установил, что в ударе задействованы от 3 до 4 стрелковых дивизий и от 4 до 5 механизированных бригад[601].

Умелые действия Красной армии и МНРА вынудили японское командование сесть за стол переговоров и заключить 16 сентября перемирие с последующей демаркацией государственной границы в районе конфликта.

Провалы в работе всех видов разведки во время сражения были детально изучены специальной комиссией Военного министерства Японии, которая пришла к выводу о необходимости коренной перестройки разведывательных органов Квантунской армии. Целью планируемых мероприятий была концентрация сил и средств агентурной разведки в единой структуре, освобождённой от функций анализа и оценки собранной информации. Комиссия, в частности, пришла к следующим выводам:

1. К началу номонханского инцидента техническая оснащённость военных миссий Квантунской армии оставалась слабой, имелись существенные различия в их организационно-штатной структуре и, кроме того, отсутствовало должное взаимодействие между всеми разведывательными органами.

2. 2-й отдел штаба армии превратился из информационно-аналитического в административный орган, начальник