Кодекс чести морского офицера. Русский Императорский флот. Страницы истории, дух и дисциплина - Коллектив авторов

Эпоху парусного флота сменила эпоха парусно-парового, эта, так сказать, переходная ступень к броненосным судам. Этот период с 1855 по 1894 г. есть период, в который особенно много плавал русский военный моряк в дальних, кругосветных, трехгодовых походах и вояжах. Таковы были знаменитые крейсерские эскадры адмиралов: Лесовского, Попова, Казнакова, Шмидта и Назимова. Здесь наши знаменитые фрегаты «Минин», «Князь Пожарский», «Генерал Адмирал», корветы «Витязь», «Рында», клипера «Крейсер», «Джигит», «Пластун», «Стрелок» и многие другие. Все это – та наша славная морская школа, делавшая из русского крестьянина-землероба лихого моряка.

Каким предстанет перед нами матрос этих дней? Всем, еще заставшим парусно-паровые суда, всем, кому в бытность в Морском корпусе пришлось плавать на «Князе Пожарском», известен старожил его, находившийся на нем со дня постройки 1867 г., старший боцман Рыба, сделавший на нем не один вояж. Этот боцман был типичным моряком того времени. На том же «Пожарском» была нижняя кают-компания, которую мы, кадеты, называли «курятником», а обывателей ее, доживающих свой век чиновников – содержателей низшего класса, «петухами». Так вот от этого Рыбы и «петухов», хранителей старого обычая и истории жизни команды, узнал я многое, что явилось дополнением к бессмертным рассказам о Русском флоте той эпохи, написанным моряком-бытописателем Станюковичем. Далее, на службе уже офицером, из рассказов старых моряков почерпнул я многое и узнал, чем был наш моряк-офицер той же эпохи. И вот, на основании этих данных я хочу описать русского военного моряка тех дней.

Русский матрос рассматриваемого нами времени был прежде всего в массе своей крестьянин-землероб, моря до службы не видавший и моря не любивший. По характеру он был трудолюбив, послушен и в сердце своем носил идею божественности царской власти и в лице монарха видел помазанника Божия. Он был религиозен, но с большой долей суеверия; отличался очень ценным качеством на море, а именно пассивной храбростью, был вынослив и стоек, за редким исключением обладал тем качеством, каковое принято называть «русской сметкой», и благодаря этому качеству был хорошим материалом и быстро усваивали специальность. Два-три года учебы и из землероба выходил лихой матрос, преданный своему делу, но с постоянной задней мыслью – вернуться обратно на землю. Даже семилетняя служба на море, посещение иностранных портов, общее развитие – не могли сломать его врожденной нелюбви к морю. Это был хотя и хороший, но матрос в силу обстоятельств, а не по призванию. Как правило, рекруты из портовых городов и даже с больших рек делались лучшими матросами и обычно проходили в унтер-офицеры и кондукторы и в конце концов составляли тот кадр сверхсрочнослужащих, каковой являлся ценным и надежным фундаментом при организации личного состава флота. При съездах на берег природная скромность удерживала матроса от посещения кабаков. За границей он обычно в группе нескольких друзей толкался в туземной части города, тратя свои небольшие деньги на покупку подарков-гостинцев своей бабе, детям и родителям. В своих покупках он всегда был практичен, его интересовало существенное и таким существенным в большинстве случаев были головные яркие платки с павлинами и жар-птицами, отрезы на платье, шали и проч.

Описываемый период был периодом сравнительно долгого мира, а потому мы не видим его в боевой обстановке, но можно с уверенностью сказать, что он был бы на высоте. Среди них были, конечно, и исключения, были пьянчуги и пьянчуги во всю ширь широкой русской натуры. Как правило, эти невозможные на берегу люди были прекрасными, лихими матросами и всегда отличались в опасных и тяжелых работах. Они были именно теми лихими марсовыми и штыкболтными [114], которыми так гордился наш моряк-офицер. Они своей работой, лихостью, беспрекословным исполнением всего, а порой даже жертвенностью, снискивали любовь офицера и многое сходило им с рук. Были ли матросы этой эпохи патриотами, сказать трудно. Обширность Империи, недостаток образования делали то, что патриотизм был чисто русский, свой, однобокий. Им была дорога Матушка-Россия, но еще более дорога своя губерния и даже свой уезд. Происходило все это от узости горизонта и почти полной неосведомленности о русской истории.

Каким был офицерский состав этого же периода? К концу парусно-парового флота Русский Императорский флот обладал исключительно хорошим офицерским составом. Это были моряки-профессионалы, созданные блестящей школой морской жизни под руководством опытнейших и знающих свое дело адмиралов. Англичане это учитывали и в силу этого дважды отказались от своих планов под угрозой атаки их торговли нашими крейсерами. Офицерство этой эпохи отличалось своим консерватизмом и в этом последнем качестве сильно напоминало англичан. Ими трудно было отрешиться от старого навыка и, переходя на новые броненосные суда, они их инстинктивно не любили. В этом отношении, как показывает история, они ничем не отличались от офицеров флота других наций: нелюбовь и отчасти непонимание были общи всем.

Офицерам и кают-компаниям этой эпохи мы обязаны укреплением наших старых морских обычаев и традиций, кристаллизацией их и необходимым пополнением нашего старого Морского устава. От них, от их действительной жизни на море в долгих плаваниях пришли в окончательно переработанном виде все наши воспитательные морские традиции, и если мы сейчас говорим о морском обычае и традиции, мы говорим о тех из них, кои имели место в эту славную для Русского военного флота эпоху, первую эпоху школы морской жизни. Мы не должны только смешивать боевые традиции с традициями воспитательными.

Увеличение размеров судов и быстрый переход к броненосным судам потребовали много работы, и административная часть флота отставала. Новое оружие требовало новой школы и постоянного плавания; фактически же, за малым исключением, суда плавали только три-четыре месяца в году, а остальное время стояли без команд, списываемых в наличие экипажей. Начав кампанию, суда, едва успев привести себя и команды в должный боевой вид, снова шли к стенке. Результатом всего этого было то, что командир корабля стал больше хозяином, чем руководителем боевого воспитания. Команды, идя на берег, теряли свое с таким трудом привитое морское воспитание, корабли же без должного ухода теряли свои боевые качества.

Конец царствования Императора Александра III и царствование Императора Николая II. Особенно интересные периоды существования Русского флота

К концу царствования Императора Александра III русский флот представлял собою внушительную силу; в состав его входило все то, что было создано с 1885 по 1894 г. [115]

Приведем имена судов, часть которых мы встретим еще при описании Русско-японской войны.