Перегрины. Правда за горизонтом - Василий Кленин

Вот говорят, всё мудрое на Прекрасные острова принесли Первые люди. Но Сервий точно помнил, что умение белить стены и потолки пришло не от них. Портойи научились этому сами и не так давно. Старик не помнил, кто и когда додумался дробить каменными молотами известняк в порошок, обжигать его, а потом заливать оный водой, вызывая шипение, кипение и горячие брызги. Полученной массой можно прочно скреплять каменные блоки при строительстве. Можно обмазывать столбы, и те переставали гнить. А потом известью стали белить стены и потолки просто для красоты. Да, Первые люди знали многое. Но кое-что было создано здесь, на Прекрасных островах.

С кем-то недавно Сервий уже говорил на эту тему. Собеседник еще удивленно спросил его: а разве портойи не есть Первые люди? Клавдион тогда промолчал, и спрашивающий наверняка списал всё на старческий маразм. «Ну и пусть их. Пусть так и думают, – усмехнулся дед. – Не нужна им эта правда. Только вот с кем же я говорил-то тогда?».

Эта мысль свербила голову Сервия, пока наконец он не начал дремать. Однако счастью не суждено было прийти сегодня в мягкую постель. Утренней птахой в спальню влетела одна из младших Клавдионов – девчушка, которой вот уже второй год поручали ухаживать за почтенным главой. При всей важности звучания означало это тяжелый и неприятный труд, но выполнять девчонка его обязана – древний Клавдион недовольство в себе не сдерживал.

– Доброго утра, дорогой дедушка! Утро пришло – пора вставать! – с нарочитой сладостью пропела она, помахивая глиняным горшком для отхожих нужд.

– Тибурон* сожри твои потроха! – воскликнул старик. Дедушкой он ей точно не был. 13-летняя девчонка была ему, наверное, праправнучкой, да и то непрямой. – Дай мне поспать, маленькая дрянь! Приди позже, мне надо поспать.

Но «маленькая дрянь» не уходила. Она уже имела определенный опыт в ухаживании за «дорогим дедушкой». Не раз ей приходилось очищать постель от мочи и кала, и приятного в такой работе мало. Поэтому ее решимость поднять старика оказалась сильнее страха наказания.

– Дедушка! Уже солнце встало. Так что пора вставать, именно так и поступают достойные Первые люди! – она тихонько стала стягивать одеяло со стариковского тела.

– Да что ж вам дались, эти Первые люди! – завопил Сервий. Завопил сипло и негромко, так как у него уже начало заходиться дыхание. Он вяло отмахивался от девчонки, но та подцепила его ноги и начала разворачивать поперек постели. Поняв, что от нее не отделаться, Клавдион протянул руки, она подтянула его и посадила.

– Посмотри на себя, дикарка! – пыхтел «дедушка». – Черные волосы, кожа темна, как у зверя, нос аровский.

– Но ведь у вас всё то же самое, – улыбнулась девчонка, усаживая старика на горшок. – Разве что волосы седые, но раньше наверняка тоже был чернее ночи.

– Ай! – злобно отмахнулся старший Клавдион от неприятно заботливых рук. Он сидел на болезненно давящих стенках горшка, вцепившись в постель, чтобы не упасть и ворчал уже больше себе под нос. – Конечно, то же самое… то же самое… Откуда же во мне взяться крови Первых-то…

Пока старик журчал и пускал громогласные газы, девочка оставила старика в покое, тактично отвернувшись к окну. А у Сервия затуманились глаза. Снова с необычайной яркостью он вспомнил Первых людей. Тех, что дали начало и народу портойев. И к которым он сам не имел не малейшего отношения. Потому что 100 лет тому назад родился в маленьком племени ара на красавце Папаникее. И сам был исключительно ара – мальчиком-дикарем, имя которого напрочь забыл. А вот возраст помнил. И знал точно. Ибо всю жизнь мама говорила ему, что он родился в день, когда на остров прилетели фламинго. Их изумительные розово-красные стаи прилетали на Папаникей и на Вададли ежегодно, так что несложно было вести счёт годам.

Тогда фламинго прилетели в шестой раз. Маленький мальчик пошёл на отмель – собирать моллюсков, рачков и прочую живность, подаренную отливом. А увидел лодки.

Это были Первые люди.

Десятилетия и слабость мозга сильно изменили воспоминания Сервия. Они утратили реализм, но не яркость, ибо мало было более значимых воспоминаний в его жизни. Первые люди даже с далекого расстояния казались удивительными – лохматыми, звероподобными. Уже позже мальчик узнал, что эти люди были беглецами с Примеры*, где их пытались истребить родные братья бьорги – такие же Первые люди. Портойи – настоящие портойи – теснимые родичами-врагами, похватали, что успели, сели в лодки и бежали. В спешке.

Шестилетний мальчик затаился на границе леса и смотрел, как неведомые люди высаживались на каменистый берег. Конечно, они должны были быть изможденными, возможно, ранеными и в запекшейся крови, но этого Сервий не запомнил. Зато, как сейчас, видел эти огромные фигуры в странной одежде. Маленькому ара Первые казались совершенно гигантскими. На их головах развевались рыжие, белесые, каштановые космы, более того, такие же космы покрывали их лица. Попадались и черноволосые, но редко. Первые были громогласны, говорили низкими почти рычащими голосами. Вытянув лодки на берег, они начали складывать на сухие камни тюки с вещами, клетки с курами. А самые крепкие, похватав удивительные длинные ножи из странного камня, начали осматривать окрестности.

С тихим писком маленький мальчик бросился в чащу. Бежал, сбивая дыхание, пока не влетел в их маленькую деревню, в родную хижину, в объятия мамы. Та рассмеялась, обняла его и долго не могла разобрать, чего же он испугался.

А через несколько дней гигантские бородачи сами пришли в село. Они крушили и ломали всё вокруг, ловкие охотники ара поражали их копьями, но Первые закрывались какими-то штуками, которые крепили к руке. У многих из них были смертоносные длинные ножи, топоры и копья. За короткое время они поубивали всех мужчин. Предводитель нападавших – с рыжими лохмами и весь в крови – вошел в их хижину, где мама пыталась прикрыть собой четверых детей. Он молча зарубил старшего сына, а потом схватил за волосы маму и старшую дочь. Та была еще мала для утех, но позже Сервий узнал, что портойи очень ценили женщин. И были готовы кормить и заботиться о маленьких девочках, терпеливо дожидаясь наступления нужной поры. Женщины заголосили, мама даже попыталась ударить чужака, но тот одним пинком лишил ее малейшей способности сопротивляться.

Мальчика никто не трогал. Тот посидел несколько мгновений, вжавшись в стенку хижины, но, оставшись в одиночестве, мелко засеменил вслед за мамой. Он был в ужасе, губы