Перегрины. Правда за горизонтом - Василий Кленин

«Почему так? – Корвал с силой замахнулся и засадил «рыбку» в мишень. Клинок с хрустом вошёл у правого уха черной криво нарисованной головы. – Откуда у них всё? Боги помогают? Они ведь даже в Христа не веруют. Зато чтут больше всех ревнивого и завистливого Гемия. Ему – своему божественному прародителю – приписывают все свои таланты и умения».

Принцип взялся за «рыбкин хвост» и замер. А если так и есть? Пришел Гемий. Принес железо, корабли научил делать. И многое другое. Только не бог он был… а человек! Судя по дарам его, один из самых мудрых. Разве что ячмень он с собой не захватил – только этого и нет у ферротов.

Страшная мысль. Ведь, кроме тайны железа, нет у южан ничего, чего не было у Первых. Все те же умения и знания. Но Первые это умели всегда, и ничего в тех умениях нет сверхъестественного. Тогда получается, что раз бог ферротов – просто человек, принесший им мудрость… То и Исус мог быть лишь человеком, который принес свою мудрость Первым. Еще там, за Океаном.

Действительно, страшная мысль. И даже неясно почему. То ли страшно, что сделают с тобой за то, что ты ее озвучишь, или страшно до конца поверить в нее. Корвал не взглянул испуганно на небо, ожидая грома с молниями. Боги не такие. Они никогда не спешат. А мстят уже потом. Настолько потом, что не вспомнишь и не поймешь – за что? Так ЙаЙа забрал маму Корвала, когда ему было всего пять лет. Добрую заботливую маму. Красивую маму с длинными светлыми волосами, какие сейчас не часто можно увидеть у портойев. За что вообще можно было забрать маму, утянуть на дно Багуа? Может, тибурон* зубастый утянул, может, медуза ужалила – но с обычного купания мама так и не вернулась. Мальчика растили другие жены отца. Корвал даже представить не мог, за что ЙаЙа мог покарать такую замечательную маму.

Может, небесный творец наказал так маленького Корвала за что-то?

Или никакого ЙаЙа тоже нет? А все смерти случайны. Все жизни случайны.

Рука Корвала, ушедшая в замах, безвольно опустилась. А есть ли тогда в чем-нибудь хоть какой-то смысл? Что тогда неслучайно? Если нет богов – нет и смысла? И жизнь человека – мудрого, умелого, сильного – наполнена не большим смыслом, чем жизнь лягушки, которая вылупилась из своей икринки, наелась жуков и мух, наметала новой икры и сдохла?

«Да ничего подобного! – прорычал Принцип и со всей яростью послал нож в мишень. «Рыбка» вонзилась в самое горло криво нарисованного черного человечка. – Если нет смысла извне, значит, человек может сам создать себе смысл! Создавать новое, бороться с безликой судьбой! Создавать новое – и становиться богом, в конце концов! Как стал ферротский Гемий!».

…Усадьба Принципов просыпалась. Ара уже выползли из своих каморок. Кто-то направился за водой, кто-то выносил помои. Прислуге не было дела до того, чем забавляются по утрам господа, но у них есть языки, и почесать ими ара любят поболее Первых людей. Что еще делать, когда возможностей для развлечений особо нет, а за болтовню платить надо лишь временем, да и то недорого. Кроме того, бедных ара так легко подкупить.

Семье Принципов служили восемь ара, и только двум из них Корвал мог бы доверить семейные заботы, потому что Старый Пти и Лягушонок почитали семью Принципов, как свою собственную. Но важную тайну он не стал бы доверять и им. Поэтому положив «рыбку» в кожаный чехол глава семьи направился в дом, дабы умыться, переодеться и углубиться в бесконечные дела. К тому же, уже давно пора идти в горы и искать стволы для новых каноэ.

Пока не до божественных дел.

Глава 3. Большое каноэ

Имя: Сервий Клавдион. Место: Остров Вададли

«Когда же я уже сдохну?» – простонал сморщенный старик, лежащий в самой мягкой постели во всех Прекрасных островах. Ни у кого нет таких подушек – сшитых из тончайшей кожи и набитых мягким птичьим пухом. И это была не прихоть. У старика Сервия лет семь назад кожа стала болезненной; она натиралась до крови от ничтожного касания, быстро возникали пролежни. А еще он постоянно мерз, но даже мягкие одеяла царапали его и порождали нестерпимый зуд. Старик знал, что чесать нельзя, но его переживший все положенные сроки мозг уже не был хозяином ослабевшим рукам. Иногда он так сильно сам себя расцарапывал, что родичам приходилось связывать главу. Женщины семьи делали из пальмовых плодов драгоценное масло и смазывали им тело старика – на какое-то время это приносило успокоение.

Но минувшей ночью Сервия больше донимали зубы. Точнее, то, что осталось от них. С десяток сгнивших корней и несколько целых желтых переростков, которые вдвое превышали положенную длину. Зубы разболелись под вечер, он промаялся с ними почти всю ночь, задремав лишь под утро. Но, едва солнце стало вставать, проснулся вновь – теперь уже от холода. Сейчас он нарочито медленно накрывал свою сморщенную плоть меховым одеялом так чтобы не вызвать болевые ощущения. Укрыться, согреться и подремать еще немного. Сейчас только это могло сделать его хоть немного счастливым.

«Когда же я сдохну?» – выдохнул в небеса самый влиятельный человек Севера. Сервий Клавдион – глава самой прославленной, самой богатой и самой многочисленной семьи портойев. Если в среднем на Вададли семья состояла человек из двадцати, не считая зависимых ара, то по усадьбе Сервия бегали, ползали или лениво сидели три с половиной десятка Клавдионов. Начиная с голопопых ползунков и заканчивая им самим – неимоверно древним Сервием. А были еще две родственные семьи: одна на востоке Вададли*, вторую удалось поселить на небольшом, но богатом солью острове Лиамуига.

Конечно, небеса, которым древний Клавдион задавал риторические вопросы, старику заменял потолок его комнаты. Бревенчатый потолок, тщательно замазанный известью. Перекрытие было крепкое, так как сверху находилась комната второго этажа. У сородичей хватило такта никого не селить над головой почтенного главы семьи. В каморе лежали продуктовые запасы, чтобы туда не могли добраться шиншиллы, крысы и прочее пакостное зверье. Люди там тоже редко ходили, так что белая известь почти не сыпалась на седую голову обитателя нижних