Война - Всеволод Витальевич Вишневский

тысячи пятисот пудов весом. Краны подхватывают их и несут к прессам. Пресс, весом в три тысячи тонн, начинает изготовление орудия. Из болванок должно выйти дальнобойное орудие для линейного корабля, называемого по-английски «дредноут», что означает — неустрашимый. В конечном счете нужно орудие, которое выдержало бы сто — сто пятьдесят выстрелов, то есть час боя.

Станки в движении… На громадных токарных станах между бабками и патронами вращаются длинные бревнообразные, обжатые прессами болванки. Станки обтачивают миллиметр за миллиметром части будущего орудия: внутренюю трубу из особой стали, цилиндры, кожухи, казенники… Станок въедается в крепчайшую сталь, растачивая в трубе канал с винтовыми, идущими под углом, нарезами, сообщающими впоследствии снаряду правильное поступательное движение.

Станки в движении…

Детали орудий идут в обточку и шлифовку…

Шеренги людей сгибаются над точильными камнями, вращающимися со скоростью трех тысяч оборотов в минуту. Камни различных диаметров, в зависимости от размеров деталей, непрестанно, с равномерным шипением под нажимом обтачиваемых изделий отделяют песчаниковую и металлическую пыль.

Смачивание водой, предохраняющее от пыли, не практиковалось, так как процесс точки и шлифовки от этого стал бы длительнее и поэтому дороже и, таким образом, приносил бы лишний убыток господину Языгову. Шлифовальная пыль представляла собой смесь мельчайших, большей частью острых металлических и минеральных частей; за отсутствием вентиляции она поглощалась легкими рабочих. В легких образовывались мелкие черные узелки. Шлифовальная пыль вызывала одышку, кашель, эмфизему легких, расширение бронхов, кровохарканье, гнойное кровохарканье, хронический катар гортани у сорока трех процентов рабочих и атрофию слизистых оболочек носа у двадцати трех и четырех десятых процента. Средняя продолжительность жизни рабочих сокращалась. Некоторые работали, обвязав, рот платком, и поэтому их дыханье было затруднено. Большинство работало, дыша носом, сомкнув челюсти. При найме на эту работу брали только здоровых и крепких. Таким образом, металлическая пыль убивала здоровых мужчин.

Завод в движении…

Краны подают, для закалки и одеванья, к печам и огромным масленым ваннам обточенные серо-блестящие стальные тела: трубу, цилиндры, кожухи, казенники. На трубу, измеряя доли миллиметра, медленно надевают первый цилиндр, на него второй и затем третий. Тело орудия становится массивнее. Наконец подают верхнее покрытие — кожух с кольцевыми выступами, которые лягут на салазки орудийной установки (лафета). В заднюю часть тела орудия ввинчивают казенник. Казенник первым выдерживает мгновенный удар трех тысяч атмосфер давленья на свои стенки. Ход за ходом многопудовый массивный казенник, в «горло» которого может нырнуть человек, плотно завинчивается, так чтобы не было ни малейших, даже волосных зазоров (щелей). Затем на казенник надевают горячее кольцо. Его обжимают. Затем другое. Обжимают снова. Когда идет обжим, в месте соединения казенника с телом орудия (до обжима) кладут прокладку и медное обтюрирующее кольцо[6]. Стенки орудия герметически непроницаемы… Затем следует сборка — замок, станок… Орудие готово!

Учитывая наш лаконизм и умолчания, легко понять, что процесс был неизмеримо сложнее и шире.

Человеческий мозг, изучая строение металла и самую массу зерен металла, открыл их природу (открытие Чернова)[7]. От открытия к открытию перебрасывались мостки, возникали теории и законы, но рабочего выключали из мыслительного творческого процесса производства. Его учили только механическим движениям, действиям. Однообразие и всяческие ограничения искусственно уменьшали его восприимчивость. Рабочих лишали инициативы и творчества в труде. Все делалось для создания «человека-машины» с необходимым для капиталистической системы наличием мускульной силы. Творилась оргия капиталистического принуждения.

Особо, специально внедрялись понятия — «бог», «родина», «долг», «монарх».

Шла давняя борьба с конкурирующими фирмами, например «Виккерс и К°». Чтобы победить конкурентов, владельцу завода нужно было давать продукцию еще дешевле. Для того чтобы это было осуществимо без убытка, нужно было давать все больше и больше продукции, экономя на рабочей силе.

Металлургия мира содрогалась в пароксизме безудержного производства. Машины повышали производительность. Машины упрощали труд, сокращали издержки на рабочую силу.

Станки в движении…

Станки токарные, сверлильные, расточные, нарезочные, клепальные, фрезерные, шлифовальные и прочие. Они равномерно жужжат, стучат, воют, свистят, шелестят. Станки сверкают, они красивы… Пыль, влага, ржавчина понижают производительность. Станок делает восемь сложных движений — ать-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь! Ать-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь! Ритм точен, интервал в полсекунды после пяти движений. Глаза и руки рабочих подчинены этим движениям. «Номер» стоит, ритмично взбрасывая одну руку к готовым частям, другую — к пусковой рукоятке.

«Номер» стоит весь день, исполняя обязанности придатка станка, придатка, который пока еще не заменен механизмом. Равномерный ритм восьми движений в четыре секунды — заполняет мозг, слух, нервы… Десять — двенадцать часов в сутки. Десять — двенадцать часов в сутки… Ритм беспощаден и неизменен. Он преследует «номер» даже во сне.

—

Машины неистово гнали людей, бездушно подчиняя их себе. Ритмично сверкали исполинские валы, шатуны, шпиндели, молоты. Люди были прикованы к машинам, как неотъемлемая часть, и напрягали все силы, чтобы соответствовать их сверхчеловеческим скоростям и сверхчеловеческой точности. Изредка вырывался чей-то вопль ярости.

Не сообразный ни с чем порядок вгонял миллионы людей в нищету и рабство..

Эксплуатация человека человеком была вопиюще жестока. Капиталисты, присваивая себе чужой, не оплаченный ими труд, извлекали из него грандиозные прибыли. Рабочим же эта прибыль обходилась, в зависимости от рода производства, в четырнадцать, тридцать пять и семьдесят пять чахоточных на сотню и от пятидесяти до трехсот увечных на тысячу человек.

В сраженьях, веденных Российской империей в XIX веке, на тысячу солдат выбывало от шестидесяти до ста тридцати человек.

Таким образом, промышленность была войной, она представала вся облитая кровью и грязью.

Какое надо было иметь упорство, волю, силу, чтобы противостоять этой системе и в конечном счете победить!

Предприятие грохотало. Дым нависал над цехами… Уголь с эстакады ссыпался в бункера высокого четырехэтажного кирпичного здания и порциями проваливался в газогенератор. Это был импортный английский уголь по двадцать четыре копейки франко-склад. Пробки в полу в газогенераторной были открыты для шуровки. Газы (химически обозначенные — СО), вырывающиеся из-под пола, где топка, окутывали все помещение. Газовщик разбивал спекшиеся массы угля. Газ выходил все сильнее.

Это был угарный газ — от неполного сгорания угля, — газ, которым отравлялись самоубийцы. Необыкновенно ядовитое действие его объясняется тем, что окись газа при вдыхании химически соединяется с гемоглобином крови, вытесняя кислород, вследствие чего кровь перестает питать организм. Газовщики были подвержены хроническому отравлению. Начальные стадии не характеризуются специфическими признаками. Поступавшие рабочие не подозревали об опасности, которой они подвергались. Постепенно появлялись симптомы отравления: тяжесть в голове, головокружение, общая слабость. У подверженных хроническому отравлению начинались расстройство пищеварения, душевная подавленность, иногда доходившая до тупости, необыкновенная бледность кожи, общая слабость, переходившая в губительную анемию.

Газовщики, тщетно стараясь