Война - Всеволод Витальевич Вишневский

Всеволод Витальевич Вишневский

Война

ПРЕДИСЛОВИЕ

РОМАН-ЭПОПЕЯ ВСЕВОЛОДА ВИШНЕВСКОГО

При жизни Всеволод Вишневский был известен преимущественно как драматург; его ранние очерки, составившие несколько небольших сборников, были изданы в конце двадцатых годов и с тех пор не переиздавались; несколько опубликованных им рассказов были напечатаны в журналах как отрывки задуманного цикла «Матросы». Но весь цикл писатель закончил лишь в 1940-м году и не успел полностью его опубликовать. Только недавно, уже в посмертном собрании сочинений, мы познакомились с Вишневским — прозаиком и смогли увидеть, как влекла его работа над прозой, как необъятно-широки были его творческие планы и как велика была мера взыскательности, с какою подходил он к осуществлению этих, годами вынашиваемых и непрерывно корректируемых планов.

Записные книжки Вс. Вишневского, к которым он обращался каждый день, хранят сотни записей, не только излагающих замыслы прозаических произведений, но и представляющих собою ценнейшие свидетельства самого отношения писателя к труду прозаика, — отношения бескомпромиссно-ответственного, неуступчиво-требовательного, до жесткости взыскательного и страстного.

Вот одна из этих многочисленных записей. Она сделана в новогоднюю ночь, в канун наступающего 1935 года, когда писатель наедине со своей записною книжкой размышлял о том, что им сделано, и ставил перед собою новые задачи.

«Тянет к прозе», — записал он тогда. И тут же, словно в споре с собою, словно сдерживая себя и себе возражая, попытался определить, чем именно является проза для художника слова: «И в то же время: она же жизнь, душа, тайны! Нести всё напоказ? Можно ли? Нужно ли? Как в сущности странно и трудно в литературе. Внутренне зрелею, и вместе с тем — переходность. Кризисно очень: справлюсь ли с прозой? А внутри новые и новые главы, образы, мысли, углы освещения эпохи, — новые в сути, а уже не в поиске формы, как было в 1930–32 годах…»

— Очень характерная запись. И удивительно верно в ней сказано, что зрелость, пришедшая к художнику, отнюдь не облегчает его труда; напротив, она увеличивает его взыскательность и заставляет решать новые, всё более трудные и сложные задачи. Как часто в критических статьях мы встречаем привычные слова об «уверенном мастерстве» писателя! И как редко раскрывается, — с тою наглядностью, с какой раскрыто это в записи Всеволода Вишневского, — сколько сомнений, внутренних споров, напряженных поисков скрывается в действительности за этим «уверенным мастерством»!.

Последняя фраза этой записи — о новых главах, углах освещения эпохи, об углублении «в суть», — относится к работе над эпопеей «Война». И оборачиваясь на пятилетье назад, сравнивая свой нынешний труд с поисками 1930–1932 годов, писатель говорит об одной и той же рукописи, над которой не прекращал он работы на протяжении всех этих пяти лет.

Первые замыслы романа-эпопеи были сформулированы Вс. Вишневским еще осенью 1929 года. Два года спустя, в день 14-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, на страницах «Литературной газеты» были опубликованы ответы большой группы советских писателей на вопрос, заданный редакцией: «Что вы дадите к Пятнадцатой годовщине Октября?» Среди ответов, напечатанных 7 ноября 1931 года, был также и ответ Всеволода Витальевича Вишневского;

«Дам «Войну», — отвечал он. — …Отзывы Максима Горького и Теодора Драйзера о «Первой Конной» и их совет взяться за новую большую тему — подвинули меня.

…Каждый понимает, что в двух — трех десятках строк, да еще автору, трудно что-нибудь сказать о произведении в 35–40 печатных листов, являющемся результатом двадцатилетних военных и политических наблюдений. Книга покажет Россию 1912–1917 годов…

Форма? Не установленная критикой. Форму устанавливают художники (в форме: война — борьба — полемика с нашими противниками в области искусства, философии…).

Объем указан. Готовность на 3 ноября 1931 года — 75 процентов. Работаю два года. Заготовки дальние…»

Вишневский и этот свой анкетный ответ писал с тем особым, свойственным ему лаконизмом, где за отрывочными словами коротких фраз ощущались напряженные творческие раздумья, упорные поиски, непрестанная работа мысли художника. Здесь он говорит о поисках формы; пять лет спустя, встречая за письменным столом Новый год, он запишет свои мысли о необходимости искать «новое в сути», справедливо отмечая это как примету зрелости. Несмотря на то, что в 1931 году автор считал свою работу на три четверти выполненной, он не завершил ее, как предполагал, год спустя. Планы книги изменились, расширились. В огромном количестве сохранившихся в архиве писателя планов, черновиков, выписок из множества исторических и статистических трудов отразилось непрерывно продолжающееся обдумывание содержания и формы книги, которая, по замыслу писателя, должна была духовно вооружить советских людей в преддверии надвигавшейся новой войны.

В январе 1933 года он записал на подвернувшемся под руку отдельном листе бумаги свою неотступную мысль:

«Сейчас, работая над «Войной» — неровно, внутренне, «подоплечно», — я все время 'опасаюсь: успею ли? Опасность войны прокатывается шквалами: 1923, 1927, 1930, 1932. Наиболее близка, вероятно, война сейчас».

Это ощущение непосредственной военной угрозы возникало у Вишневского в связи с активизацией германского фашизма. Писатель с неослабным вниманием следил за событиями в Германии, и уже со времен первых фашистских путчей двадцатых годов распознал под истерической демагогией Гитлера и его приспешников то отравленное оружие, которое сможет быть использовано капитализмом в его борьбе против пролетарского революционного движения. Приход фашизма к власти при поддержке крупповского капитала и реваншистской прусской военщины Всеволод Вишневский оценил верно, и, как художник, неразрывно связывающий свой литературный труд с жизнью советского общества, он сразу же вывел для себя из этой оценки новые, наиболее острые творческие задачи.

В бумагах 1935 года мы находим такую запись:

«Война» — поэма истории. Надо драться… Я должен. Должен!.. Если осталось полгода, год до новой войны, надо успеть!»

Но стремление закончить начатый роман скорее не должно было, не могло ослабить требовательности к качеству книги. Взыскательное чувство ответственности за свой литературный труд было присуще Вишневскому в чрезвычайно высокой степени. Писатель вновь и вновь возвращался к рукописи «Войны», отделывая, оттачивая главы, вводя новые линии и углубляя первоначальный замысел. «Сколько за шесть лет упорных исканий! — писал он в октябре 1935 года. — Дотронулся до «Войны», и все беспредельно развилось… Это суть моей работы, мой «жизненный подвиг» — проза…»

В 1936–1937 годах Вишневский много ездил по Европе. Он был в сражающейся Испании и почти все время, проведенное там, пробыл на передовой линии, в рядах сражающихся республиканских батальонов. Незадолго перед тем на экранах Мадрида и Барселоны, на полевых бивуаках республиканских частей демонстрировался русский фильм, снятый по сценарию Вишневского, — «Мы из Кронштадта». В