Курт Кобейн. Падший ангел рок-н-ролла - Эрнесто Ассанте

[Крист Новоселич на сцене арены Palatrussardi в Милане, 25 февраля 1994 года.]

После концерта Пэвитт и Поунмен решил встретиться с Кобейном. Договорившись о встрече в кафе в районе Капитолийского холма в Сиэтле, Пэвитт убедился, что Поунмен заключил контракт с Nirvana, и Кобейн наконец-то сможет записать первый сингл. Его продюсирование снова было поручено Эндино в его тесной студии звукозаписи Reciprocal Recording. Сингл, записанный 11 июня 1988 года, был издан тиражом всего в 1000 экземпляров и распространен в ноябре того же года по предварительному заказу исключительно среди 2000 членов «Клуба синглов» Sub-Pop, сервиса, открытого самими участниками Nirvana. «Мы выпустили сингл, но никто не мог его купить», – объяснял Новоселич. Однако стратегия Поунмена и Пэвитта оказалась успешной, потому что пластинка не только была распродана, но и быстро вызвала ажиотаж и любопытство по отношению к группе. И создал их именно Кобейн: как только сингл вышел, Курт ожидал, что он попадет в регулярную ротацию на студенческой радиостанции KCMU, которая была настроена на все перспективное. Но Кобейн так и не услышал песню в эфире, хотя и дома, и в машине постоянно было включено радио. И тут ему в голову пришла идея: он отправился на поиски телефона-автомата, опустил туда монету и позвонил на радиостанцию, попросив поставить «Love Buzz», новый сингл Nirvana. Через несколько минут они так и сделали, песня прозвучала по радио, и Кобейн впервые в жизни смог услышать свою музыку в эфире. Трудно сказать, насколько это его взволновало, но вероятно, все, о чем он мечтал, воплотилось в те 3 минуты 34 секунды, когда он молча слушал свою музыку, доносившуюся из радиоприемника.

Для Кобейна это стало началом новой жизни, такой, какую он всегда хотел. Конечно, это было не совсем то, о чем он мечтал. Зрителей на концертах группы было не очень много, музыка группы пока только обретала форму, и идеи, которые Курт вынашивал, еще не совсем четко сфокусировались. Но во всем была положительная динамика, даже в том, что касалось любви. Хотя надо сказать, что мир Кобейна все еще был скорее серым, чем красочным, поскольку его всегда сопровождала депрессия. Одного неудачного дня было достаточно, чтобы все пошло насмарку, и его наркомания (хотя он и был убежден, что сможет держать ее под контролем), безусловно, не помогала полностью «раскрасить» жизнь, которая во многих отношениях, казалось, улучшалась. И могла улучшиться еще, поскольку, как бы то ни было, группа работала, концертов становилось все больше, бог творчества предложил ему свою помощь, и новые, странные, безумные, мощные, страстные песни следовали за ним повсюду; он улавливал их, брал и придавал им форму. Он нашел способ выразить свой внутренний мир и сокрушить своих демонов. Не всегда и не всех. Но того, что он делал, было достаточно, чтобы убедить Sub Pop привлечь Nirvana к работе над альбомом.

[Лицевая и обратная стороны обложки первого сингла Nirvana «Love Buzz», выпущенного 1 ноября 1988 года.]

[Nirvana в апреле 1990 года в Нью-Йорке. Слева направо: Курт Кобейн, Крист Новоселич и Чэд Ченнинг.]

На самом деле, Sub Pop хотела записать только мини-альбом. Было бы достаточно просто выпустить музыку Nirvana, но для Кобейна это было лучше, чем просто хорошо, это уже было большим достижением. Трио приступило к работе, и в течение нескольких недель в октябре они опробовали треки, которые уже были в их репертуаре, и добавили несколько новых композиций Кобейна. Затем они снова отправились на Reciprocal Recordings к Эндино и 24 декабря 1988 года, в канун Рождества, приступили к работе на пятичасовой сессии. Затем было несколько выходных, и в эти дни Кобейн написал письмо бабушке и дедушке: «Дорогие давно потерянные бабушка и дедушка, я очень по вам скучаю, но это не оправдание тому, что я не навещаю вас. Живу в Олимпии и очень занят, когда не гастролирую со своей группой. Совсем недавно мы выпустили сингл, и он уже распродан. В этот понедельник мы записываем наш дебютный альбом, который выйдет в марте. В феврале мы снова отправляемся в тур по Калифорнии, потом вернемся в апреле только для того, чтобы сделать перерыв, а затем снова в путь. Я счастлив как никогда. Было бы приятно получить весточку и от вас. Счастливого Рождества, с любовью, Курт». В его жизни было счастье. Несмотря ни на что, оказалось, что для него еще оставалось место.

Bleach стал не мини, а полноценным альбомом. Он был записан примерно за 30 часов и включал треки, записанные ранее с Эндино. Первая сессия, как мы уже говорили, состоялась в канун Рождества, еще одна – между 29 и 31 декабря, а затем 14 и 24 января нового года. Несмотря на то, что к группе примкнул Чэд Ченнинг, три песни («Floyd the Barber», «Paper Cuts» и «Downer») все же были взяты с записей с Дейлом Кровером. Получилось 11 треков продолжительностью всего 37 минут и 19 секунд, и этого было достаточно, чтобы оставить неизгладимый след в истории рока: лязгающие и шумные, спродюсированные Эндино по-спартански, без излишеств, в соответствии с более «официальными» гранжевыми традициями, без всяких намеков на физическое отсутствие второй гитары, приписанной Джейсону Эверману на аннотации к пластинке (во время записи он вообще не исполнил ни единой ноты). Тем не менее, он сыграл основополагающую роль в создании альбома, потому что именно он заплатил 606 долларов и 17 центов за запись. Таким образом, ровесник Кобейна Эверман, родившийся на Аляске в 1967 году, был внесен в список участников Bleach в знак благодарности. Вскоре после этого он ушел из группы, потому что больше, чем другие участники Nirvana, испытывал тягу к хэви-металу. И у них были очень разные вкусы. Как вспоминал Новоселич, по пути на запись альбома они слушали музыку Smithereens и Celtic Frost, просто чтобы объяснить, между какими крайностями колебалась их звуковая вселенная: мелодичность и нигилизм метала. Кобейн рассказывал, что некоторые тексты песен были написаны в ночь перед отъездом в Сиэтл, а другие – когда они ехали на машине в студию. Курт никогда не уделял особого внимания текстам, его заботило, чтобы слова имели определенное звучание, и это звучание должно было хорошо сочетаться с его голосом. Он даже сказал об этом в одном из самых первых интервью: «Когда я пишу песню, текст – это последнее, о чем я думаю. Я могу остановиться на двух или трех темах в треке, и название может не иметь никакого значения. Иногда я пытаюсь делать что-то более сложное, просто чтобы немного разозлиться, создаю конфликты, например, ссорюсь с другими людьми». То, что он сочинял, по сути, не обязательно пережито или соответствует действительности. «Я ограничиваюсь тем, что выкрикиваю негативные тексты, если они не сексистские и не вызывают у меня чувства стыда. Ни один из этих текстов мне не дорог».

Его тексты – горькие и порой бессмысленные, с акцентом на звуках и отчаянии и достаточно автобиографичные, что очевидно в «School» или «Blew», композициях о жизни в таком маленьком провинциальном городке, как Абердин. Но они мощные, с пульсирующим басовым вступлением и четким риффом из одной ноты в стиле панк, также повторяющимся во «Floyd the Barber», истории о брадобрее, которого автор песни, вдохновленный «Шоу Энди Гриффита» (которое показывали по телевизору в день, когда было найдено тело Кобейна), представляет себе мучителем.

Трудно не увидеть сходства с Кобейном даже в асоциальном, обкуренном, «отрицательном и отвратительном» персонаже из «Negative Creep»; напряженная, с тяжелым вязким риффом «Paper Cuts» – это ода их музыкальным крестным отцам, Melvins, единственная песня, где встречается слово «Nirvana». Кобейн поет ее от лица двоих детей, запертых родителями на чердаке (реальное событие, попавшее на первые полосы газет Абердина). Эти треки наряду с кавером «Love Buzz» группы Shocking Blue сразу же установили параметры звучания Nirvana. Резкий, ворчливый саунд, в котором смешивается грязный блюз-рок (Rolling Stones и Stooges) с мощью хард-рока (Led Zeppelin и Aerosmith) и пылом хардкора (Husker Dü и Pixies).