Война - Всеволод Витальевич Вишневский

— Куды кладете? Не видите?

— А што?

— Начальство!

— Эх, не узнали мы впотьмах полуротного! Тогда на фланок клади. Храбрый он был на редкость!

И бережно перенесли убитого офицера на правый фланг.

К утру резерв был выдвинут на первую линию окопов.

МАРШЕВЫЕ РОТЫ

VI

По окопам ночью передали: «Пришло пополнение». Люди обрадовались, ощутили заботу о себе. Много ли солдату нужно. Даже болотина у реки стала милее.

Слух оказался верным. Ночью в штаб полка, восемь верст от передовой, пришло пополнение — пятьсот маршевиков. Они стояли у освещенного окна занимаемого штабом дома — окно не в сторону противника, боже спаси! — и ждали выхода командира полка.

Маршевики были во всем новом, но каком-то жалком и мокром, холщово-брезентовом. Набухшие холщовые, а не кожаные подсумки и патронташи болтались, как тряпки; брезентовые, а не кожаные пояса сползали вниз. Сапоги — тоже брезентовые, только головки у сапог да подошва — из кожи. Из вещевых мешков торчали соломенные маты — смешная, не нужная на войне вещь; солому из деревень всегда натащишь. Пополнение стояло понуро, испуганно, впервые слыша близкий гул артиллерии, впервые видя сияние ракет…

Вышел командир полка, подошел к маршевикам, поздоровался:

— Здорово, молодцы! Ну, будете служить… Верой и правдой… В нашем полку. В дружной семье сибирских стрелков. Ждали вас. В добрый час, братцы! Сейчас вас отправят по ротам… Держитесь бодрее! Вид, вид дайте!

Командир полка пошел вдоль шеренги, светя фонариком. Маршевики, жмурясь от яркого света, стояли, тая дыхание. Полковник глядел на маршевиков и думал: «Обучены отвратительно, совсем молодые, видно — новобранцы. Не солдаты… Неопрятны. Вид болезненный… Подстрижены плохо… Надо будет ими очень заняться… Потом…»

Маршевиков, которые действительно в основном были новобранцами, разбили по ротам и погнали на позиции. Там ждали пополнения, не могли дождаться, — ведь в полку были большие потери…

— Не растяг-вайсь!

Подпрапорщик повел маршевиков, соблюдая порядок. Сразу надо дать почувствовать строгость.

Ракеты пугали, казалось, что они висят очень близко над головой. Пригибаются маршевики…

— Ну-у? Робей там!

— Не разговаривать, тихо!

На передовой — точно бурлил кипяток. Противник приближался, началась перестрелка.

— Шире шаг!

По скользкой дороге шагали вразнобой. Испуганно перешептывались:

— Куда бежим-то?

— На первую.

— Сразу? Так и погонят?

— Ну, а што?

— А што там?

— Ин стреляют.

Навстречу — офицер.

— Какая часть?

— Маршевые роты.

— Ас кем говоришь, бра-атец?

— Виноват, васокродь.

Пополнение спешило. Немцы уже вышли на низину к реке, и полк держался из последних сил.

Подпрапорщик довел маршевиков до землянки штаба батальона. Стрельба оглушала. Слов не было слышно. Все сбились в ходах сообщения.

— Ведите их сразу дальше, скорее, скорее!

— Слушаю-с. Командир велел доложить — как соседи гвардейцы? Помогают?

Батальонный безнадежно махнул рукой:

— Связь с ним вторые сутки прервана…

Новобранцы подошли к окопу, сгрудились.

— Вода, братцы… Куда ж?

Сзади, нажимая, кричал подпрапорщик:

— Вперед, ну!

— Вода — по пояс…

Делать нечего… Побрели по воде на поддержку полка, на передовую… Кой-как разобрались, разместились в окопах первой линии. Поприутихла ружейная стрельба. Впотьмах маршевики глядели на реку, ничего не различая. Вспышки ослепляли людей — перед глазами только круги плавали.

Ночью к окопам по болотине подбирались два разведчика из соседнего полка. Земля чавкала под ногами…

Над головой — свист и шипение снарядов. Разведчики поползли. Болотина засасывала. Во тьме ничего не видно…

— Не туда идем.

— Ну?

— Бери правее.

— Там перестрелка была.

— Ну, и?

— Может, отступили наши.

Почва стала тверже. Неожиданно она заколебалась под ногами и с шумом стала обваливаться. Окоп! Разведчики, не охнув, полетели вниз, в воду. Увидели, что в воде молча стояли еще какие-то люди. Один из разведчиков спросил:

— Свои будете?

Молчат.

— Ну?

— Свои…

— Сразу так и сказали бы. Где батальонный?

— А мы не знаем.

— Как так?

— Пригнали, поставили.

— Где ротный?

— Не знаем.

— Кто ж тут есть-то?

Солдаты молчали. Разведчики удивленно поглядели на них и пояснили:

— Нам во второй батальон Сибирского стрелкового надо… Какой тут?

— А ня сказывали.

Тогда один из двоих не выдержал!

— Ну и пешечки!

— Идем дальше.

Разведчики пошли по воде. Окоп был узкий, и по всему окопу в воде недвижно стояли солдаты.

— А ну, сторонись!

Разведчики протискивались, вдавливаясь в сырые стенки окопа. В темноте нельзя было разглядеть солдат. Только в свете разорвавшегося снаряда разглядели, что у некоторых белели новенькие, незакопченные котелки.

— Вот оно что: пополнение, маршевики! Сердяги!

Окоп пошел чуть в гору, воды стало меньше, но идти хуже — под ногами размытая, скользкая глина…

— Ползи, ползи.

В конце окопа в прорезь подвешенной палатки виден свет — не то фонарь, не то свечка. Значит, начальство. Разведчики встряхнулись:

— А ну, подберись!

Один подошел к прорези и деликатно спросил:

— Дозвольте войти, васокродь!

— Кто там? Входи…

Разведчик откинул палатку, вошел… В землянке сидели полковник и телефонист.

— Вы изволите быть, васокродь, батальонным командиром второго батальона Сибирского стрелкового полка?.

— Изволю, изволю.

— Честь имею явиться, васокродь. Разведка, высланная от соседнего полка для связи и определения позиции батальонов Сибирского стрелкового. Старший разведчик.

Полковник оглядел разведчика.

— Гвардеец?

Разведчик выпрямился и победоносно рявкнул:

— Так точно, васокродь!

Полковник оглядел промокшего курносого, безусого парня.

— Иш ты — из молодых, да ранний. Ну, определяй, определяй…

Полковник бросил телефонисту:

— Дай штаб.

Запищал телефон. Полковник взял трубку и спросил:

— Отмены приказания не было?.. Мои доводы не убедительны? Нет?.. Ну, ладно… Свои соображения относительно маршевых я уже сообщал… Повторяю — новобранцы… На этом мой долг кончен. Честь имею кланяться (положил трубку)… Так, та-ак… Ну, надо собираться. (Батальонный вздохнул и повернулся к разведчику.) В атаку сейчас.

Разведчик приложил руку к козырьку:

— Слушаюсь, васокродь!

— Что ты «слушаешь»?! Ты определяй, делай свое дело… Без тебя обойдется…

Полковник, наклонившись, вышел из землянки, приподняв и подобрав шашку с черно-желтым темляком. Разведчик вышел вслед за ним и окликнул своего спутника:

— Епиша!

— Здесь!

— Ну, вали, Епиша, считай окоп с самого левого фланга шагами. Я возьму правее. Понял? Какие где повороты, траверсы, где пулеметы… Может, набросаешь? Хотя темень… Замечай, ни-ни не упусти приметы. По ним потом сам поведешь… Ну, вали…

Из землянки пищало: «Ти-ти-ти»… Телефонист сидел один за палаткой у догоравшей свечи.

— Слушаю, слушаю… Будете что передавать? Их высокородь вышедчи в атаку… Есть… Записываю…

Разведчики разбрелись по окопу: один влево, другой вправо. Маршевики попрежнему молча стояли вдоль передней стенки окопа, наполнявшегося водой все больше и больше.