Война - Всеволод Витальевич Вишневский

— Гс-да, прошу к столу.

Офицеры поспешно рассаживаются по точно определенным и назначенным в соответствии со старшинством в чинах местам.

Старший офицер обращается к священнику:

— Благословите, батюшка.

Батюшка быстро и невнятно читает молитву.

На столе, на сверкающей белизной скатерти, серия запотевших графинов и блюда с закусками: гренки с сыром, пикули и грибки от Соловьева. Батя, помолившись, наливает рюмку. Вестовой быстро подает ему большую кружку кваса. Батя сначала запивает водку квасом, потом закусывает гренком. Все заправляют салфетки, тянутся к графинам, наливают водку и пьют. Адмиральский час![50]

Вестовой подает бульон, разлитый по чашкам, а на тарелочки быстро кладет горячие расстегайчики.

Харч добрый. Кают-компания выписывает все, что нужно, все, что потребуется господам офицерам: вино из погреба Броссо (поставщик двора его императорского величества); пиво по выбору — трехгорное, баварское, калинкинское, Шитта… Цветы и растения берут у Гаппиха — с доставкой и с заменой сообразно временам года. Все вполне налажено, и замечаний нет.

Ложки звенят о фарфоровые чашки корниловского сервиза, украшенного вензелями.

Вестовые несут рыбу. А рыбка плавать любит, не так ли? И в бокалы наливается рислинг и понте-кане. Вестовые несут жаркое, его нужно запить, не так ли? И в бокалы наливается поммери или бордо. Вестовые несут мороженое с меренгами, его надо запить, не так ли? И вестовые несут кофе с коньяком. Господа офицеры «ликеры не обожают-с, больше коньячок-с…»

Захмелевший старший офицер берет из вазы два апельсина. Один из них он надрезает ножичком, проводя ровные линии сверху вниз, и отдирает кожуру, которая опадает на тарелку восемью лепестками, открывая сочный плод, покрытый нежной мясистой бело-желтой кожицей. Он, не торопясь, счищает и ее и разделяет апельсин на дольки. Второй апельсин он швыряет отцу Федору. Апельсин пребольно ударяет батюшку по коленке, и тот, вздрагивая, сердито оборачивается. Старший офицер, смеясь, кричит ему:

— Pour la bonne bouche[51].

И батюшка не сердится. Старший офицер так мило смеется, что это нисколько не унижает отца Федора, хотя апельсин и брошен нарочито небрежно.

Когда задымили богдановские папиросы и трубки с кэпстеном[52] (господа офицеры с недавнего времени страдают англоманией), старший офицер, нарушая блаженную тишину, негромко, но веско говорит:

— Гс-да! К нам скоро прибудет адмирал Небольсин..?

На мгновенье — растерянное молчание…

— Инспекторской смотр?

— Конечно, не «Bataille des fleurs»[53]. Готовиться, готовиться, гс-да. Командир просил приложить все старания…

Настроение господ офицеров испорчено. Адмирал Небольсин — старичок требовательный, а «грешков» на блистательном корабле достаточно…

***

Матросы харчат свою порцию:

«Хлеба ржаного по 2 фунта 72 золотника или 1 фунт 87 золотников сухарей, 72 золотника мяса, коего по 265-й статье полагается 2/3 свежего и 1/3 солонины (в целях освежения запаса солонины), крупы — 22 золотника, в среду и пятницу по 60 золотников, крупы овсяной — 10 золотников, масла — 10 золотников, в среду же и пятницу по 171/2 золотников, квашеной или свежей капусты — 40 золотников, соли — 5 1/7 золотника и уксусу — 4 золотника».

Указанные нормы действительными считать нельзя, ибо у коков и унтеров, наблюдающих за хозяйством корабля, есть кого подкормить на берегу. Рука руку моет.

Из всего положенного матросам харча производят ежедневно щи свежие или кислые из свежего или соленого мяса.

В щах порции мяса — означенные семьдесят два золотника — увариваются, конечно, вдвое, не без того. Кроме щей, ничего больше не полагается.

«Признано полезным иногда давать суп и без мяса, — в таких случаях щи заменяют супом гороховым из расчета, чтобы порция гороха была одинакового веса с порцией мяса, то есть тоже 72 золотника, согласно статьи 264 книги XIII Свода морских постановлений, раздел II, глава 2-я».

Перед обедом дается чарка. На верхней палубе ставится ендова, наполненная водкой. Унтер-офицеры становятся в круг и разом начинают пронзительно высвистывать — «к вину».

«Вино простое хлебное, но совершенно очищенное от сивушного масла, крепостью в 40° по спиртомеру Траллеса, причем проверка делается при приемке вина на корабль и результаты оной заносятся в расчетную книгу, установленную для определения крепости спиртных напитков, принимаемых как во внутреннем, так и в заграничном плавании». Полагающаяся чарка выдается в два приема: к обеду две трети чарки и к ужину одна треть. Команда, влекомая уже привитой им потребностью к водке, выстраивается в очередь. Подходит к ендове медленно, сняв фуражку, и проглатывают чарку, крякая и приговаривая:

— Пей тут — на том свете не дадут.

— Благослови, господи.

— Первенькая…

Потом идут к артельным бачкам, по уставу молятся: «Очи всех на тя, господи, уповают, и ты даеши нам пищу во благовремении…» — и усаживаются по шестеро. Старший оглядывает всех, стучит ложкой, подавая знак: начинай есть. Едят неторопливо, не позволяя себе вылавливать густое, в обиду другим, а то, неровен час, ударят тебя по лбу: «Ложка твоя узка, тащит три куска, разведешь пошире — и четыре!»

Ложки несут ко рту, подставив под них ломоть хлеба, чтобы не проливать еду.

Обед кончен, и негромко бурчат матросы:

— Ел, не ел, за столом посидел — за обед почитай.

— Мало те?

— Пообедал бы ишо раз, чего ж.

— Лопнешь.

— Пузо разтягиватца, не лопнет.

На кораблях эскадры взвивается сигнал «ОН» — треугольный белый флаг с четырьмя вертикальными синими полосами. Флаг обозначает отдых, и не положено, даже при адмиральском посещении, тревожить в этот час команды.

***

После обеда отдыхает и. кочегарный кондуктор Храмцов.

Каютка у него душная. Он снял китель и с карандашом в руках прикидывает:

— Значит, по табели окладов, выходит мне жалованья триста шестьдесят рублей в год, за выслугу добавочно — сто восемьдесят, морского довольствия — тридцать; в заграничном плавании — все тридцать семь рублей, а то и пятьдесят, квартирные в Кронштадте — сто пятнадцать рублей; если в Питер перевестись — квартирные сто пятьдесят четыре рубля двадцать пять копеек. Надо перевестись бы, хотя тогда морское довольствие долой, но все выходит больше на девять рублей двадцать пять копеек. На поддержание одежды пятьдесят рублей в год, потом, может, какая командировочка набежит — положим по сорок пять копеек кормовых в сутки и по целковому прогоны — пассажирские; какие беспорядки случатся — добавочные за усмирение матросов, положим, по полтиннику… Жить можно… Сосчитать теперь, сколько мне служить до отставки… Уже вышло десять лет сверхсрочной, до пенсии еще осталось десять лет. В тысяча девятьсот двадцать третьем году получаю пенсию и иду в запас… Перед запасом надо бы перевестись куда-нибудь. Выбрать куда бы поехать. Подальше