Високосный год - Манук Яхшибекович Мнацаканян

своим мыслям. — Интересно, что она скажет, когда увидит меня?» Но Сона не удивилась. Увидев Рубена, она замедлила шаг, но тут же вновь заспешила, бросив ему:

— Пошли, времени нет!

— Куда?

— Я еще должна зайти на рынок, потом успеть взять Анну из садика, а Карена из школы. Хорошо, что ты пришел. — Она улыбнулась. Ей стало по-женски приятно, но это чувство почти сразу уступило место обычным заботам. — Пока мамы с нами нет, я оставляю Карена в продленке. Наверное, на нас все смотрят… Не оборачивайся.

— Не беги так, — попросил Рубен. — Хочешь, я пойду на рынок, а ты зайдешь за детьми?

— Давай лучше так — ты пойди за Кареном, приведи его домой. А я на рынок и в детский сад, это рядом.

— Ладно.

— Знаешь, где школа имени Крупской?

— Знаю. Не беги.

— Скажешь сторожу, чтобы позвал Карена из второго класса продленки.

— Привести его сразу к вам домой?

— Да, к нам. И сам поднимись, вместе пообедаем.

Рубен уже повернулся, чтобы уходить, но Сона взяла его за руку и после паузы сказала:

— Прошу тебя, будь с ним поласковее.

Рубен ничего не ответил, только потер по привычке подбородок и ушел.

Войдя в школьный коридор, он сразу обратился к сторожу:

— Продленка, второй класс, Карен…

— Как фамилия?

— Не знаю, — растерялся Рубен.

— Как же так? — нахмурился сторож.

— Да вот, мать просила привести ребенка из школы… — замялся Рубен.

— А ты кто ему будешь? — продолжал сомневаться сторож.

— Я? Не знаю… — еще более смутился Рубен. — Мать попросила…

— А не знаешь, так зачем приходить? — недовольно сказал сторож. — Пойди позови Карена из продленки, — велел он одному из бегавших по коридору школьников и вновь обратился к Рубену: — Ты не думай, я же не дурак. Чувствую, отец ты ему будешь…

— Что? Почему это?

— А так. Сперва растет малышня без отцов, а потом вы являетесь в школу, угощаете ребенка горстью семечек и уходите. Вот, мол, какой я заботливый родитель… Скажешь, нет?

— Нет, — ответил Рубен. — Я не отец.

— Ну, понятно, какой ты отец, если о своем сыне не заботишься! Иди жди во дворе, — строго приказал сторож и отвернулся.

Рубен растерянно потоптался на месте, отирая пот со лба.

— Иди, иди, — не глядя на него, повторил сторож. — Сейчас его позовут.

Рубен вышел из вестибюля, встал у дверей. Он печально смотрел на бегающих по двору детей, ища среди них тех, кто, по выражению сторожа, «семечки грыз», но таких вроде бы не было. В это время к сторожу подошли сразу три мальчика.

— Кто звал Карена?

Рубен не успел еще прийти в себя, как один из мальчиков подбежал к нему:

— А где мама?

— Мама пошла на рынок. Оттуда зайдет в садик за Анной и придет домой.

— А мы?

— А мы пойдем домой.

Карен взял Рубена за руку. Рубену приятно было идти и молчать, ощущая тепло маленькой ладони. Он подумал, что, наверное, Карен всегда так ходит — взяв Сона за руку.

— Что сегодня получил?

— Ничего. — Карен забежал вперед и, заглядывая ему в лицо, сообщил: — А я сегодня всех в нашем классе победил!

— Вот это да!

— Ага! Вот так, — он откинул руку и, выставив вперед плечо, заскакал на одной ноге, толкая плечом воображаемого противника. Потом вновь взял Рубена за руку: — Чей папа самый сильный — называется. Это игра такая.

— Знаю.

— У меня, правда, папы нет, но я все равно всех победил. Значит, мой папа самый сильный! Правда?

Глаза у мальчика были большие, чистые и искренние. Он сегодня и в самом деле победил всех в классе.

— Карен, ты не обиделся на меня за то, что я тебя тогда стукнул? — выговорил, смущаясь, Рубен.

— И вовсе не больно было! — улыбнулся Карен. — У папы Артура «Волга» есть, но он все равно слабак. Я его разок только стукнул, так он покатился, нюни распустил, как девчонка.

— Молодец.

— Ага! — обрадовался Карен, воодушевленный поддержкой. — Это ему за то, что он мне на голову плюнул. А еще у него знаешь, что есть?

— Что?

— Чем считают. Скажем, надо к четырем прибавить пять. Сперва нажимает на четверку, потом на плюс, потом на пятерку и «равно», а наверху сразу девятка пишется. Такая маленькая штучка, — Карен показал какая. — Никому не дает, жадюга.

— А хочешь, я тебе такую штуку подарю, какой ни у кого нет? — неожиданно предложил Рубен.

— А что это?

— Сейчас узнаешь, — Рубен подошел к краю тротуара, поднял руку, остановил первую попавшуюся машину.

— Это из магазина?

— Нет, — загадочно покачал головой Рубен. — Из моего дома.

— Мама рассердится.

— Почему?

— Она сказала, что ноги нашей больше в твоем доме не будет.

— Что ж так?

— Она сказала: необузданные вы негодники.

— Кто это — вы?

— Мы, я и Анна.

— Это верно, шалить вы любите, — вздохнул Рубен. — И не жалко вам маму?

— Нет. Бабушку жалко.

Водитель улыбнулся в усы, но Рубен этого не заметил.

— Только бабушку? — спросил он.

— Ага. Потому что у тети Рузан все лицо перекосилось. Я деньги собрал, купил ей и бабушке мороженое, а мама не отнесла им. Мы сами съели.

— Мороженое любишь?

— Очень!

Входя с Кареном в квартиру, Рубен погрозил ему пальцем:

— Смотри, не трогай ничего!

— Ладно, — ответил Карен и остался стоять в прихожей.

— Сейчас домой поедем, — подмигнул ему Рубен, вошел в комнату и скоро вернулся, неся два непонятных устройства.

— Что это? — не утерпел Карен, когда они спускались по лестнице.

— Скоро узнаешь, — загадочно улыбнулся Рубен.

Выйдя на улицу, он купил два эскимо и сказал Карену:

— Пошли, съедим