Перегрины. Правда за горизонтом - Василий Кленин

хватит. Возможен и другой вариант – не переселяться. Отправим несколько семей, построим небольшое укрепленное село. И всё. Ну, и зачем тогда нам этот Папаникей нужен? Бесполезная плата за измену, – старший Мехено развел руками, как бы говоря: о чем тут еще говорить?

– Тааак… Теперь моя, что ли, очередь? – улыбнулся косящий левым глазом Алей Перегуин, хлопнув себя ладонями по коленкам. – Каждый должен вплести свою нить в общую плетенку, а, Сервий?

Алей был намного, намного моложе Бессмертного. Хотя, уже старик. И в этой комнате, на фоне тридцати- и сорокалетней молодежи казался ровесником Сервию. От того и вел себя с ним больно по-свойски. Вечно любят Перегиуины повыделываться!

– А что, косой, неужели и твоему помелу без костей есть, что вплести?

Алей звонко рассмеялся, демонстрируя: дед-то я дед, но зубов у меня во рту еще раза в три побольше, чем у тебя, Бессмертный.

– Да уж, найдется, – подбоченился, отсмеявшись, советник известной торговой семьи. – Я, знаете ли, считать больно люблю. Куриц или ячмень. Или вот обсидиан… Железо бы я тоже подсчитал с удовольствием…

– Мы поняли! – разозлился глава Совета. – К делу ближе!

– Да, куда уж ближе? – Перегуин явно показывал, что не боится грозных криков полумертвого старика. – Я ведь людей считать люблю. Трудно это: счесть всех вас; бегающих, прыгающих, скрывающихся. Но я упорный торгаш! Так вот: не считая самых мелких карапузов, нас – портойев – на северных островах живет почти 12 сотен. Это без слуг ара. Кто-то вечно мрет, кто-то рожается – но 12 сотен, это почти точно. Побывал я в других землях, много где побывал, так что знаю расстановку и по прочим Прекрасным островам. Но вот тут уже примерно. Так сказать, навскидочку. И гляньте, люди, что у меня выходит: бьоргов на Примере – более семисот. На Папаникее чуть меньше – но это уже «дети» вместе с дикими ара. Они ведь живут совокупно, уже почти, как один народ. Душа в душу живут! Макатийцев тех совсем мало – сотни две не наберется. Так что выходит, что кроме ферротов, мы всех многочисленнее.

Алей Перегуин хитро оглядел собравшихся.

– Ну, как, почтенное собрание, хорошие числа?

– Да, вроде, неплохие, – улыбнулся Корвал.

– Неплохие-то неплохие, но это как посмотреть! – воздел палец кривой Перегуин. – Мы же тут воевать собираемся. А бабы с детишками воевать не ходят. Я же правильно понимаю? Но беда вся в том, что как раз их у нас больше всего. Баб да детишков. Жен по нескольку у каждого, кто из юной поры вырос, а детей такое море, что не каждый отец точное число помнит. А вот мужчин маловато. Я так понимаю, это от того, что с самого изначалья портойев немного было. Губили нас сильные соседи, и хураканы многих в море заставали. Поэтому, даже несмотря на тьму детей, мужчин мало. По всем островам точно не скажу, думаю, что где-то 240 мужиков. На Вададли 166 мужчин – вот это я точно знаю. Причем это вообще все взрослые, даже такие… – Алей поперхнулся, сглатывая смешок. – Мудрые, как наш достопочтенный Сервий. Вот и прикиньте, сколько мы сможем повести в бой. Летапикцев-то, если брать вместе с ара, окажется не меньше. А у бьоргов мужчин почти на сотню больше! Только в Макати воинов меньше наберется. Зато какие это воины!

Восхищение боевыми талантами макатийцев ни у кого ответного восторга не вызвало. В зале царила тишина.

– В общем, к чему я это всё? Мало нас. Не стоит нам воевать, теряя мужчин, которых и так не хватает. Вот, если проживем мы мирно лет 40, вырастут нынешние дети и их дети – вот тогда нас станет много. Может, даже больше всех. А пока я бы не стал тратить самый ценный ресурс взамен на не самый ценный. Но об этом уже Мехено сказал.

И снова молчат. Кудрявый Нефрим переводит глаза с одного на другого и гадает: чего же они тут все от него хотят? А мы ничего такого не хотим, мальчик… Мы просто очень боимся войны. И поэтому нам страшно говорить… Но и молчать никак нельзя.

– Ну, коль все сказали, кто хотел… дайте уж и старику безмозглому поболтать. У меня тоже есть причина, почему я против войны, – Бессмертный тяжко выдохнул, помолчал недолго и засипел. – Вот уже семь лет все… Прекрасные острова живут по Великому Миру. Вы молодые… наверное, и не помните, как к этому всё пришло. А я помню… как будто это позавчера было. Я дни плохо помню… а вот годы прекрасно… Да… А началось-то всё с больших кораблей… Огромных опасных кораблей, в каждом из которых были десятки ферротов… и каждый – с железным ножом. Они шли на север… Шесть сотен воинов и моряков… Конечно, шли против «детей»… но кто остановит эту громаду, реши она зайти в бьорговскую Орту… или в нашу Рефигию Уль.., – Сервий надрывно закашлялся, оставив каждого наедине с полузабытими воспоминаниями.

– Я уже тогда был дряхлым, – выдавил Клавдион. – Но заставил везти себя на Ниайгуай … ибо понимал, что в тот момент решится вся судьба Прекрасных островов… и Первых людей… Нас предупредили… Предупредили, кстати, друзья «детей» – и весь Север успел выступить одним войском навстречу… Как нас было много!... Когда с гор спустились увешанные доспехами макатийцы, нас было более полутысячи… Живое море – море людей. Но ферротов было еще больше… Пусть ненамного, зато у них были железные ножи и копья… По счастью, боя не случилось… Ферроты были готовы побеждать, но умирать не хотели… И предложили Великий Мир…

Я к чему это всё… Всех сил северных островов едва хватило на то, чтобы остановить нашествие ферротов… Да, они бы и так нас смогли покорить, если бы завоевание Теранова не отнимало у них столько сил…. А тут: портойи перебьют летапикцев… Потом бьорги нападут на ослабевших портойев… этим болванам только дай повоевать… Что останется «железным»… Только подобрать почти обезлюдевшие Прекрасные острова… Разве смогут наши разрозненные остатки дать им отпор?

Старик оглядел всех запавшими глазами.

– Нельзя воевать… Это не только вредно державе портойев. Это… гибель для всех Первых людей… Гибель для всего севера Прекрасных островов… Я вам больше скажу… Сегодня в сумерках на Папаникей отплыло каноэ… Отплыло из бухты Астрик… чтобы «железные» не могли видеть это. Если Исус поможет, мои