Война - Всеволод Витальевич Вишневский

флот восемьдесят миллионов фунтов стерлингов. Сообщения об этом встречаются неприятными для слуха восклицаниями на левых скамьях парламентов, в частности и у вас. (Англичанин польстил русской Государственной думе.) Я наблюдаю за этой полемикой… Я остановлюсь непосредственно на интересах, касающихся России. Это факт, что Россия дает уже двадцать пять процентов всего мирового урожая пшеницы — 27 миллионов тонн из ПО миллионов тонн, пятьдесят процентов мирового урожая ржи — 25 миллионов из 50 миллионов тонн, и более трети мирового урожая ячменя–13 миллионов тонн из 35 миллионов тонн. В ближайшее трехлетие, к 1916 году, Россия имеет шансы по продукции хлеба перегнать янки. Экспорт же стоит в катастрофической зависимости от до сих пор неразрешенного вопроса о проливах. Проливы пропускают до пятидесяти процентов всего экспорта России. Стоимость русского экспорта — я говорю о зерне — в прошлом, I beg your pardon (англичанин снова раскрыл свою записную книжечку), нет, в позапрошлом 1910 году была равна, если я не ошибаюсь, семистам тридцати пяти и трем десятым миллиона рублей. I beg your pardon, я никоим образом не думаю, что я сообщаю лично вам что-либо новое. Вопрос идет о степени вреда, причиняемого нам Германией, стремящейся утвердиться на Балканах, на проливах. Речь идет о роли морской торговли и о роли российского военного флота, судостроения, о пользе дружественных сношений с британскими организациями, имеющими известный опыт и вес в данной области.

При упоминании о Германии у Языгова возникла острая ассоциация: он представил себе сразу хорошо знакомый ему Мюнхенский музей естествознания и техники — идеальный парад машин. Это — немецкий музей сокровищ немецкой техники; демонстрация немецкой энергии, немецкого упорства и немецких материалов… Этот музей являл миру, какие творения созданы немцами, начиная от детских сосок до артиллерии Круппа. В почетном зале высилась статуя Вильгельма II, и Языгову почудилось, что он слышит слова немецкого гимна: «Deutschland, Deutschland uber alles!»[24]

—

Джентльмен продолжал говорить, оперируя абсолютно точными данными. Их без труда можно было найти в «Statesman Year Book»[25] за 1912 год, но манера подачи этих фактов импонировала. Англичанин располагал их так, как это было нужно для того, чтобы прийти к двум выводам: 1) размер прибыли России будет больше, чем стоимость войны, ценой которой будет получена эта прибыль, и 2) в данном предприятии наибольшую роль может сыграть представляемая им Англия, в частности фирма «Виккерс и К°», сотрудничество с которой оказало бы прекрасное влияние на укрепление давних братских связей металлургических заводов России и Британии. Последний вывод пришлось сделать, потому, что попытка обойти Языгова, предпринятая англичанином час тому назад в Адмиралтействе, не удалась. Оба прекрасно все это понимали, но не показывали и вида… Языгов знал, что ему делают вынужденное предложение, не лишенное выгод для него. Он понимал, что за беседой о проливах (с английской точки зрения это была лишь подсобная деталь — конкуренция Британии с Германий) стоит гораздо более важный вопрос об Азии, и в перспективе времен Языгов видел Левант[26], Монголию, Тибет, Китай, Индию, Персию, морские пути, на пространствах которых должны были решаться англо-русские споры. Русский учитывал жадность династии, двора, дворянства. Он брезгливо представил себе потного, в чесуче исправника Константинопольской губернии… «Ну что ж — не без того…»

Англичанин понимал, что рекомендуемые им деловые сношения приведут к росту русских сил, которые уже были намечены новым стратегическим планом (известним английской разведке) к передислокацировке на борьбу с Англией, после разрешения вопроса о Германии и о проливах. Но тем не менее дела есть дела: в ответ на русские «приготовления» немедленно последуют английские, что повысит доходы фирмы «Виккерс и К°».

Собеседники оперировали грандиозными политическими категориями, гарантиями и прогнозами.

Со стороны могло показаться, что правительства являлись для них лишь агентствами для поощрения международной торговли металлическими «изделиями»… Оба умышленно обходили молчанием вопрос о неотвратимо нараставшем революционном движении, так как оно было вне их прогнозов и гарантий.

***

Расставшись с представителем фирмы «Виккерс и К°», Языгов обдумывал основные положения только что состоявшейся беседы. Механически перелистывая подготовленные ему отчеты, он заметил донесение Аристарха Матвеевича и внимательно прочитал исписанные витиеватым почерком старика страницы.

— Гм… Самоубийство! Перестарался старикан!

Языгов расправил смятую листовку, приложенную к донесению.

«…пролетариат, — говорят Маркс и Энгельс, — в борьбе против буржуазии непременно объединяется в класс… путем революции он превращает себя в господствующий класс и в качестве господствующего класса силой упраздняет старые производственные отношения…»

«…вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т. е. пролетариата…»[27]

— Руки коротки, но… проповедь этих преступных взглядов все усиливается. Видимо, мне придется на заводе принимать особые меры.

Языгов еще раз перечел листовку и сделал на донесении Аристарха Матвеевича следующую надпись:

Действовать осмотрительнее! Сообщать ежедневно!

***

В отдельном кирпичном здании, напоминавшем казармы, помещались контора и управление завода: коммерческий отдел, главная бухгалтерия и касса; отделы корреспонденций, продажи, внешних сношений, рекламы; представительский и технический отделы, конструкторское бюро, учетный отдел, расчетная бухгалтерия.

В узких длинных комнатах, заставленных столами и конторками, среди которых, как форты, возвышались огромные дубовые шкафы, склонившись над конторскими книгами, от юности до старости, в вечной повторности одних и тех же служебных обязанностей, сидели в панихидной тишине люди обоего пола, одетые в костюмы, похожие покроем и цветом на костюмы «привилегированных».

Эти костюмы были необходимы их обладателям, чтобы подчеркнуть разницу между собой и заводскими рабочими, чтобы неустанно уважать себя хотя бы за это, не имея на то других оснований.

За небольшой дверью с окошечком, над которым была надпись: «Вход воспрещен. Вызывать звонком» — действовал секретный отдел. Отдел следил за несколькими тысячами технических и научных изданий и за всеми конкурирующими металлургическими предприятиями. Он изучал все материалы мировой патентной литературы, систематизировал четыреста тысяч справок и донесений. Он составлял сводный отчет о состоянии техники и науки. Отдел фиксировал всякое открытие и изобретение, используя его, если оно было выгодно господину Языгову. Отдел проверял, не нарушаются ли где-либо и в чем-либо монопольные права их хозяина. Отдел следил за малейшим движением научной мысли, немедленно пресекая на заводе практическое осуществление целесообразных, но почему-либо невыгодных Языгову опытов.

При регистрации поступающих печатных произведений различали: печатные проспекты, каталоги и деловые бумаги фирм-поставщиков; фирм, которые могут быть привлечены к поставке; и, наконец, печатные брошюры и каталоги фирм-конкурентов. Последние часто оказывались весьма ценными, но получение их было связано в большинстве случаев с трудностями. Иногда приходилось доставать их окольными путями.

Здесь же