Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2018 - Коллектив авторов

Невозможным маятникам веры…

Много ветра прежнего размера

Крошится и валится на путь

И на брови… Я тебя не выдам

Не проснусь. Не вытолкну платок

Неразрывный. Ясен ястребок

На ковре отца видавшем виды

«Гуще свистящих в ветвях…»

«Говорю Вам, что…»

Гуще свистящих в ветвях

Перьев опрятных мазки

Сыграны в сточных полях

Где паровозов свистки

Тужатся в лужах. Нерях

Перебери у тоски.

Цель еще можно спасти

Вырастив снасти.

Цель перебрось за висок

Свыше накормится топь

Рвотным дождем. Завиток

Трона и грома на лоб

Конюха ляжет. Высок

Телом хозяина гроб

Выше хозяина – рябь

Взгляды уверенных рыб.

Конюх, делил ли сургуч?

Выдох и поступь полка

Сверят портфели. Кивач

Не напоил облака

Мох у копыта колюч

Кровь и олень не алкал

Конюх, сорвется река

И голышом катыша…

Не отрываясь на снег

Не запинаясь на грех

Бык говорите пег?

Груб говорите мех?

Люден и красен век

Черен у края смех

Скошен и влажен текст

Олеся Николаева

Стихотворения

Олеся Николаева – поэт, прозаик, эссеист, профессор Литературного института им. Горького. Автор более пятидесяти книг стихов, прозы и эссеистики. Лауреат многих литературных премий, в том числе – национальной премии «Поэт», премии им. Бориса Пастернака, и Патриаршей литературной премии. Стихи, проза и эссеистика переводились на многие языки мира, отдельные книги были переведены на французский, испанский, английский, китайский, греческий, румынский и болгарский языки. Живёт в Переделкине.

Антонов

Мне жаль Антонова! Нет-нет,

он жив, а что пропал – едва ли:

его на станции «Рассвет»

и в «Толстопальцево» видали.

А что изганник – да! На дверь

ему указано: на днище,

ведь и казённое теперь

его отобрано жилище.

За что? На то был свой резон:

он крепко пил! Какие бредни?:

Доцент свалился на газон,

хватая куст, как шанс последний…

Какие лекции? При чём

желанье, чтобы – без огласок,

когда сам лектор вовлечён

в ристалища теней и масок?

В гуденье рифм, в борьбу идей…

Он видит в родине чужбину:

там хам грядет, а там халдей

затаптывает жемчуг в глину.

…А я ведь помню век такой,

когда меж снобов и долдонов

изящный, с легкою рукой,

по институту шёл Антонов.

И ворот свежий, и лица

простая лепка так опрятна,

и вкрапленная хрипотца

в негромкий голос – деликатна.

Стихи писал. Молва плела:

«мертворожденные», что кокон.

Литературные дела

все побоку, всё мимо окон.

Сколь многие поймут его!

Во тьме, стирающей различья,

так просто обрести родство:

что птичья кость, что жила бычья!

Идти туда, где гуще мгла,

где все свои за плотной тенью,

ждать отзвука, искать тепла,

и петь хвалу самозабвенью!

Так где искать его? А у

ворон не спросишь: «Где Антонов?»

Иди, кричи свои «ау»

среди бомжатников и схронов.

Выходит, муравей в овсе

заметней человека в силе?

Притом – его любили все!

Мы все Антонова любили!

Прощённое воскресенье

В России Хронос побеждён,

к пространству пригвождён:

с погодой слит, с рельефом свит

и звёздами блазнит.

Здесь Ленин Сталина дерёт

за рыжие усы.

Здесь Сталин Ленина ведёт.

схвативши под уздцы.

И птица Сирин здесь поёт

невиданной красы.

И в недрах – Древний Змей живёт,

и в кузнях – кузнецы.

Башмачкин мокрый снег жует,

Тряпичкин жжёт чубук.

И Клячкин открывает рот,

да вырубили звук.

Все рядом: там – приказчик пьян.

Ямщик попал в буран.

Святая Ольга жжёт древлян,

бьёт заяц в барабан.

Бомбист таскает динамит,

язык ломает фрик,

чело Державина томит

напудренный парик.

И стелятся туман и дым,

и Врангель входит в Крым.

Прощается славянка с ним,

а я останусь с ним.

Эпох сливаются слои,

хоть в славе, хоть в крови,

где все чужие – как свои,

пускай и визави.

Глядит зелёная звезда,

Земля пред ней, что взвесь,

и говорит, что навсегда

мы вместе будем здесь!

Быль

Как позвал Илья-Пророк Угодника Николая

обойти нашу землю, пройти полями-лугами.

И пустились в путь, ничего здесь не узнавая,

невесёлыми ступали ногами.

Наконец встретили дурачка на поляне.

Решили порасспросить о мире, о человеках:

– А есть ещё наши люди? А где крестьяне?

А где пушные звери в лесах?

Где рыба в реках?

Где пахари и косари, что встают до свету?

Есть ли ещё мужики в этом народе?

Отвечает им дурачок:

– У нас теперь этого нету:

ни мужчин, ни женщин. Каждый одевается по погоде.

Все теперь ровня – жена ли, муж ли: у всех застежка на брюхе.

Мужики рожают, бабы платят, а дети

отрываются и балдеют, а старики и старухи

сидят в фейсбуке и в интернете.

– Ну а молитва? А песни свои поются? —

спрашивают странники.

Отвечает им бедолага:

                   – Да песни как раз найдутся,

хотя бы вот эта, где «м-м» и где «джага-джага».

И пошли Илья-Пророк со святым Угодником – Божьи птицы,

головами