Лицей 2025. Девятый выпуск - Сергей Александрович Калашников

class="p1">Первые кадры – кирпичное здание общежития в окружении огромных заснеженных елей. Из окон пятого этажа с треском и гулом вырывается пламя, летят какие-то ошмётки. Вот выпадает что-то крупное – не хочется думать о том, что это может быть человеческое тело. Перед фасадом выстроились несколько пожарных машин и машин скорой помощи. Люди суетятся, слышны крики, ругань, плач.

Толпа полураздетых студентов. Камера выцепляет девушку в наброшенной на плечи чужой куртке, рыдающую до икоты, и другую, в пуховом старушечьем платке, которая гладит первую по голове.

«Она прыгнула, прыгнула!» – кричит кто-то за кадром срывающимся голосом.

Пламя лижет окна шестого этажа, лопаются стёкла.

Смена кадра – пожарный показывает оператору, чтобы отошёл назад, подкрепляя это непечатным словом.

В кадре появляется ухоженная девушка с идеальной укладкой. На ней светлое пальто с меховым воротником, в изящной ручке – микрофон с красной буквой «Б». Она начинает с типичными журналистскими интонациями:

«С вами Мария Стельмашонок, корреспондент канала „Биармия“, и мы ведём репортаж из студенческого городка СтарГУ, где прямо в эту минуту разворачиваются драматичные события. По словам очевидцев, около четырёх часов дня, когда многие студенты уже вернулись с занятий, на втором этаже вспыхнул пожар. Сообщается о том, что до пожара в течение нескольких суток в коридорах общежития чувствовался запах гари, в некоторых комнатах мигал свет, а сразу несколько учащихся обращали внимание коменданта на потемневший потолок над распределительным щитом на лестничной площадке. Наш источник сообщает о том, что на момент возгорания в корпусе могли находиться по меньшей мере двести человек. Буквально минуту назад, – натренированный голос корреспондентки дрожит, – мы стали свидетелями того, как одна из студенток выпрыгнула из окна. К сожалению, судя по всему, она погибла».

Грохот. Мария инстинктивно пригибается. На фоне пробегают двое пожарных.

Склейка. Возможно, взят кусок из другого репортажа, но в углу кадра – всё тот же красный значок «Биармии». Сцена длится всего полминуты: на асфальте распростёрто женское тело, видны длинные светлые волосы и рукав розового свитерка. Над телом склонился молодой пожарный. Он без шлема, голова – мокрая от пота, лицо – в копоти. Он «качает» девушку – пытается запустить сердце. В какой-то момент он поднимает лицо и сорванным голосом кричит: «Давай, давай, ну давай же!».

…Проклятый какой-то университет, честное слово.

Четвёртое видео – не запустилось.

Ребров увидел лишь название – «Александра Савельева – жертва СтарГУ?», но вместо кадров вылезла плашка на английском языке. Открыл переводчик и перепечатал туда сообщение. Перевод вышел кривым, но в целом было понятно, что уголовное преследование в отношении героя видео прекращено, поэтому по чьему-то там требованию оно удалено.

Интересные дела…

Он вбил в поисковик запрос «Александра Савельева, СтарГУ». На экране появились ориентировки поисковых отрядов с фотографией миловидной девушки в круглых очках.

Начал листать. Многие страницы не открывались, другие – содержали отрывочные сведения: студентка филологического факультета найдена мёртвой, есть подозреваемый… В одной статье Савельеву называли очередной жертвой университетского маньяка. Несколько раз мелькала телепередача «Староуральские судьбы», но в ней речь шла не о Савельевой, а о каком-то поэте.

Ему в голову пришла мысль. Он отогнал её раз, другой… Потянулся к тумбочке, снял с зарядки телефон – и набрал номер, записанный чужим почерком на обложке блокнота.

– Алло, Ольга Сергеевна? Это Ребров. Извините, что поздно. У вас найдётся буквально пара минут? Есть вопрос. Вы что-нибудь знаете об Александре Савельевой с филологического факультета?

Номинация Поэзия

Мария Затонская

Свидетель

Сборник стихотворений

Я представляю как мы ходили по этой горе

я представляю как мы ходили по этой горе

и гнёзда над нами недвижимы на ветру

голые ветки в которых хрустели синички

а это дятел ты говорил и вставал на носочки

тебе в лесу нравится? нравится больше всего

если заблудишься не найдёшь себя самого

осинник повсюду а дальше склон

маленький твой городок нет уже не он

долго спускались скользили по вышине

по простыне земли к самой окраине

я выходила наружу помнишь плыла

нет говоришь ты так и не вышла

Невыносима и коротка

Невыносима и коротка

апрельская речь листка,

ворона на мусорном баке скачет

туда-сюда,

муж заводит мотор,

едем на кладбище, а дальше ужин,

будем говорить, как если б они ещё были,

кого обещали не забывать,

не забывать – самое трудное на земле,

потому вспоминаем,

стараемся.

Так вот прислушаться если закрыть глаза

так вот прислушаться если закрыть глаза

цокот цикад металлический как слеза

дерево дерево потерявшее имя

куст потерявший имя на том же месте

небо холодного цвета прохлада пришла

проходи и ты по этой улочке до угла

ноги и руки как будто отдельные

и теперь все значения

облетают хотя осень нескоро

разговор полусонных прохожих тянется к вечеру

около клумбы колышется на ветру

ру-ру-ру как мгновение застывшее на иголке

лёгкое как пёрышко

покачивается

Зимой прохладной ни одной звезды

зимой прохладной ни одной звезды

так выглянешь из форточки насилу

я это уже видела однажды

и так прощалась будто никогда

и ты прощался тоже удлинённо

последний раз подвешенный в ночи

как будто репродуктор объявляет

но мы не верим что вот так бывает

я снилась острову и всем его полям

и море билось по его концовке

по точкам по которым на строке

висят как ягоды отравленные буквы

не уходи не оставляй меня

Техник из ЖЭКа Иван Петрович

Техник из ЖЭКа Иван Петрович

слушал апрельских птиц

от дома к дому,

снимал показания счётчиков,

топтался в луже в резиновых сапогах,

изучал отражение:

синий бушлатик чистый такой,

чёрная шапка на лысине, вот

скоро сирень над головой

расцветёт.