Война и право после 1945 г. - Джеффри Бест

Он не относился к тому роду людей, которые по большей части заполняют места членов национальных делегаций на тех международных конференциях, которые занимают столь видное место в истории МГП. Он был очень самодостаточным человеком, что проявилось уже в независимости его мышления, приведшей к заявлению частичного особого мнения по поводу решений большинства судей в Токио, и вся его карьера с тех пор свидетельствовала о том, что он был своего рода «белой вороной», если судить по обычным меркам его профессии. Он рано забил тревогу по поводу справедливости жалоб некоторых новых стран «третьего мира» на принципы и нормы западного международного права, которого, как ожидалось, они будут придерживаться[560]. Не будучи узколобым и односторонним приверженцем гуманитарности, он питал живой интерес к более широкому контексту МГП и благодаря этому стал одним из основателей и руководителем Polemologish Instituut (что можно перевести, как Институт изучения вооруженных конфликтов») в Гронингене. Но, в отличие от некоторых поборников гуманитарности и миролюбцев, он был реалистом в вопросах войны и осознавал ограниченную способность права контролировать происходящее во время войн. Именно Рёлинг запустил в обращение часто повторяемый афоризм (который, я не колеблясь, повторю снова): «Дорога в международный ад вымощена „благими“ конвенциями»[561], подразумевая нереалистичные аспекты ЖК. Далекие от реальности положения принятых позднее дополнительных пртоколов заставили его повторно напомнить о том, что «законы войны не предназначены для того, чтобы менять соотношение сил, в противном случае они не будут соблюдаться» и «следует остерегаться запрещения того, что предсказуемо произойдет»[562].

Эти напоминания появились в конце замечательной статьи об обеспечении права санкцией, начало которой я приведу здесь, поскольку они выражают суть дела как нельзя лучше: «Международное право является системой права, характерной для неразвитого правового сообщества, в котором отсутствует центральная власть, способная принудить к исполнению закона… Другой чертой его неразвитости является отсутствие высшей судебной инстанции, которая может выносить решения о конфликтах, касающихся толкования права. Поскольку такой судебной инстанции, обладающей силой принуждать к исполнению своих решений, не существует, международное право вынуждено признавать право каждой стороны толковать право по своему усмотрению. Государства и другие субъекты международного права связаны своими международно-правовыми обязательствами, но также признается и их право самим толковать их… Невозможность принуждения к исполнению права наиболее ярко проявляется именно в связи с законами войны. Отсутствие центральной авторитетной власти означает, что обеспечение права санкцией предоставлено самим сторонам»[563].

Далее Рёлинг, как все юридически осведомленные авторы, говорит о том, что, исходя из существующего положения вещей, основным средством принуждения к исполнению норм в международном праве остается неприятный метод репрессалий. Ранее в этой книге мы уже так часто говорили о них, что нет нужды вновь возвращаться к этой теме. Репрессалии трудно отличить от реторсий, ответных мер и возмездия в том, что касается их причин, целей и практики их применения, и ими легко злоупотребить, используя как прикрытие для подобных и даже худших деяний. Тем не менее они по необходимости сохраняют некий элемент респектабельности в качестве единственного очевидного средства, с помощью которого противника можно, с определенной степенью вероятности, удержать от продолжения противоправных действий. Поскольку сама противоправность часто является спорной, а опыт показывает, что в целом эффект репрессалий не только далек от того, чтобы уменьшить масштабы противоправного поведения, но чаще ведет к его росту, раскручивая порочную спираль репрессалий и контррепрессалий, то имеется общее согласие, что их применение является одной из самых печальных в ряду разнообразных «необходимостей», на которые воюющие стороны, по их утверждению, вынуждены идти. Репрессалии действительно настолько достойны сожаления, что даже такой авторитетный юрист, как Фриц Калсховен, доказывает, что, поскольку они приносят намного больше вреда, чем блага, государства, всерьез стремящиеся поддерживать идеалы МГП, должны прекратить практику применения репрессалий и достичь согласия об их запрете[564]. И, более того, использование репрессалий в той степени, в какой они могут причинить вред гражданским лицам и вообще буквально всем, кроме активных комбатантов, действительно было запрещено ДПI в 1977 г., но это не разрешило вопрос, который продолжал вызывать споры и после более скромного запрета 1949 г., а именно: не слишком ли рискованно ушел вперед энтузиазм сторонников защиты, оторвавшись от практической реальности вооруженных конфликтов?

У тех, кто хотел бы запретить репрессалии, не будет убедительного ответа на этот вопрос до тех пор, пока международное сообщество не сможет найти адекватные средства для решения, по крайней мере, следующих четырех задач: 1) в целом добиться успеха в разрешении серьезных споров до того, как они перерастут в вооруженные конфликты; 2) сократить объем торговли вооружениями и регулировать их международный трансферт таким образом, чтобы огромные количества оружия и легкость его приобретения больше не могли фигурировать среди причин, приводящих к вооруженным конфликтам; 3) поставить производство ядерного, биологического и химического оружия и владение этими видами оружия под такой эффективный и прозрачный контроль, чтобы вооруженные конфликты не возникали из-за возможного обладания этими видами оружия или из-за страхов, что кто-то может обладать ими; 4) быть в состоянии, если вооруженный конфликт все же возник, гарантировать, что нарушители МГП будут привлечены к суду и, в случае признания их вины, будут должным образом наказаны. Из этих четырех условий только последнее относится к теме данной работы. Три других приводятся здесь для того, чтобы удержать читателей от мечтаний о том, что МГП сможет самостоятельно решить задачу исключения репрессалий. В конце концов, МГП – всего лишь часть, и, пожалуй, не самая важная часть, той международной системы – включающей право организации, непрерывный контроль, кропотливую политическую деятельность, а также постоянную бдительность, – с помощью которой на деле поддерживается и, что еще важнее, может быть сохранен мир.

Принуждение к исполнению права, чтобы быть признанным и эффективным, должно опираться не только на суды, чьи решения будут уважаться, и на надежную систему органов поддержания правопорядка, которая обеспечит привлечение виновных к суду, но и на четкое понимание тех правонарушений, которые приведут их на скамью подсудимых. Как бы то ни было, эти правонарушения, наряду с некоторыми указаниями на юрисдикцию, в рамках которой они будут подвергнуты судебному разбирательству, уже хорошо определены. Те, которые уже признаны подлежащими наказанию, могут быть в целом сведены в следующий список.

1. Военные преступления, которые были в соответствии с 6-м Нюрнбергским принципом объявлены «подлежащими наказанию как преступления в соответствии с международным правом»: «Нарушения законов или обычаев войны. К этим нарушениям относятся убийства, истязания или увод в рабство или для других целей гражданского населения оккупированной территории; убийства или истязания военнопленных или лиц, находящихся в