Война и право после 1945 г. - Джеффри Бест

случае оно подразумевает ситуацию, в которой находится гражданское население городов, в государствах, обладающих ядерным оружием: по сути дела население удерживается в заложниках для обеспечения взаимного отказа от применения этого вида оружия и рискует оказаться полностью истребленным в случае, если система взаимного ядерного сдерживания, действующая между их государствами, даст сбой. Принцип взаимности в данном случае, как и во многих других, может определенным образом подкрепить принцип гуманитарности, независимо от желания принципиальных сторонников гуманитарного подхода[515].

О других областях МГП, относящихся к военнопленным и задержанным, можно сказать то же самое, что и о его положениях, призванных обеспечить их быстрое освобождение и репатриацию: ни одно из них не работает так, как должно работать. И происходит это вовсе не из-за их неточности или неполноты. Совсем наоборот! Конвенция об обращении с военнопленными, как уже с восхищением было отмечено раньше, является беспрецедентно всеобъемлющей и тщательно проработанной, и разделы Конвенции о защите гражданского населения, регулирующие обращение с интернированными, едва ли уступают ей, что совсем не удивительно, поскольку при ее создании образцом в этом отношении как раз и служила Конвенция об обращении с военнопленными. Ни та, ни другая Конвенция не оставляет никакого сомнения в отношении обязанностей Держав, удерживающих в плену, прав Держав-покровительниц (ДП) и МККК, который может во многих случаях действовать вместо них. Но МККК, несмотря на свои неустанные и упорные усилия, каждый год вынужден отмечать лишь частичный успех в решении своих официально установленных задач по защите интересов и поддержанию приемлемых бытовых условий пленных и задержанных с того момента, как они попадают в плен, и до того времени, когда они возвращаются домой.

Подобно тому как главную вину за этот частичный неуспех невозможно возложить ни на МККК, ни на недостаточную детализацию тех положений МГП, за которые он ратует, нельзя его объяснить и той особенностью, которая то и дело упоминается на этих страницах, а именно скользящей шкалой применимости принципов МГП. От максимальной степени соблюдения, предусмотренной в вооруженных конфликтах, которые явно идентифицируются как международные, эта шкала проходит через среднюю степень применимости общей статьи 3 ЖК в случаях, которые предположительно идентифицируются как вооруженные конфликты немеждународного характера, и спускается вниз, в сумеречную зону «внутренних беспорядков», где может оказаться трудным идентифицировать, что происходит на самом деле, но возможно согласиться с тем, что то, что происходит, само по себе плохо в достаточной степени, чтобы требовалось соблюдение фундаментальных гуманитарных принципов. Следует повторить еще раз, что, как показывает опыт, на практике не существует корреляции между степенью юридической применимости норм и их фактического соблюдения. Правила, относящиеся к военнопленным, могут плохо выполняться в тех случаях, когда не существует никаких оправданий для их несоблюдения, и вполне достойно соблюдаться, когда существует масса оправданий для того, чтобы этого не делать. МККК, чей авторитет и практический опыт побуждают его пытаться защитить людей во всех случаях, когда они попали в плен или были задержаны вследствие публичного насилия, в равной степени может столкнуться с тем, что его помощь будут приветствовать в ситуациях, выходящих за рамки предусмотренных конвенциями, и не пожелают принимать в ситуациях, предусмотренных ими.

Нескольких примеров будет достаточно для того, чтобы показать, как могут развиваться события. Война между Ираком и Ираном носила явно международный характер. Она началась 22 сентября 1980 г., когда иракские войска вторглись на иранскую территорию, и окончилась 18 июля 1988 г., когда Иран согласился выполнить требование Совета Безопасности ООН о прекращении огня через 12 месяцев после того, как оно было впервые выдвинуто в Резолюции № 598 от 20 июля 1987 г. Обе воюющие стороны были участницами ЖК, и обе постоянно ссылались на МГП в своей PR-войне друг против друга, но их обращение с военнопленными – теми, кто добровольно сдался и/или попал в плен из-за ранения, т. е. пережившими начальную фазу нахождения в плену, – шло против большинства правил. Составление списков и регистрация пленных – важная первоначальная мера, предшествующая любым благим делам, которыми МККК уполномочен заниматься или которые он имеет право делегировать своим национальным агентствам ради защиты и оказания помощи военнопленным, – зачастую надолго затягивались (что часто давало держащим в плену массу времени для того, чтобы пытать своих пленных, что, по-видимому, случалось очень часто), а сами списки были далеко не полными. Если пленные, должным образом зарегистрированные, оказывались в лагерях, то материальные условия их содержания вроде бы становились приемлемыми, но на них оказывалось необычайно сильное идеологическое давление. Занимаясь написанием этой книги в благодатных условиях политической и религиозной свободы, я задаюсь вопросом о том, что легче выдержать: обязательное прослушивание политических передач Радио Багдада или настоятельные попытки обратить в шиитский ислам в его иранской революционной версии? Последующие распри между этническими и религиозными группами среди иракских пленных привели к мятежам и убийствам, самые худшие из которых в октябре 1983 г. начались во время посещения представителями МККК лагеря военнопленных в Горгане, а окончились обвинениями в их адрес и их выдворением из Ирана, что уже не раз бывало прежде. Именно эта регулярная невозможность выполнять свою уставную деятельность по посещению пленных в первую очередь заставила МККК дважды в течение 1984 г. предпринять необычный шаг – обратиться ко всем государствам – участникам ЖК с просьбой использовать все свое влияние для того, чтобы убедить обе воюющие в Персидском заливе стороны со всей серьезностью относиться к нормам и принципам МГП[516].

Создавшееся в результате ирано-иракской войны впечатление, что Ирак под руководством Саддама Хусейна так же мало уважает МГП, как и другие области международного права, получило серьезное подтверждение в ходе событий, которые последовали вскоре после этой войны: захват Кувейта в августе 1990 г., поражение от войск коалиции под эгидой ООН в начале 1991 г. и, вскоре после этого, жестокое подавление курдских повстанцев и шиитского сопротивления. И если в период между 1980–1988 гг. Ирак игнорировал бóльшую часть норм и принципов МГП, то в 1990–1991 гг. он уже игнорировал их все. Я заканчиваю рассказ об этом ужасном эпизоде современной истории воспоминанием о незабываемой передаче, которую видел по британскому телевидению в начале или середине 1992 г. Это был снятый скрытой камерой фильм «Саддам Хусейн и его генералы» (причем невозможно было сказать, присутствовал ли он среди них на самом деле, – настолько все они были похожи), в котором они общались с несколькими военнопленными, захваченными во время кампании по возвращению контроля над заболоченной территории Южного Ирака; один из высокопоставленных офицеров ударил беззащитного пленного, другие тут же поспешили последовать его примеру.

Индокитай в 1960–1973 гг. (далее, следуя общепринятой терминологии, мы будем говорить о «Вьетнаме»),