Ловушки защиты и обвинения. Тактическое руководство по уголовному процессу - Александр Алексеевич Мельчаев

видно, но так и есть). Логика такая – если очную ставку не просили, значит, пользоваться возможностью оспорить показания не хотели, хотя никто не препятствовал, следовательно, можно оглашать. Именно так и будет отвергаться довод защиты о нарушении п. 2.1. ст. 281 УПК в суде (и в вышестоящих судах).

Приём хороший, он эффективен. Пример отмены приговора по делу, в котором блокировку защиты пытались обойти, имеется в п. 30 «Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 1 (2024)». Там описывается простая ситуация – вопреки блокировке защиты показания ключевого свидетеля всё равно огласили, но не прокатило.

Но если адвокат решил, что сейчас наконец-то можно отыграться, то рано радоваться. Прокурору есть чем ответить.

Контрприём обвинения: защита блокирует оглашение показаний – что ж, досадно, ну ладно. Свидетель у обвинения не один, есть и другие доказательства. Поэтому берём и отказываемся от его вызова – если адвокату очень хочется показания оспорить, пусть сам и заморачивается с доставкой свидетеля. Всё – блокировать нечего.

Такой контрприём работает в случае, когда доказательств у обвинения действительно хватает. Например, свидетелей трое – одного мы как-нибудь выловим и доставим, от остальных двоих отказываемся и так утрём нос адвокату.

Очевидно, что тактика использования приёма и контрприёма зависит от значимости показаний свидетеля. Если его показания – это краеугольный камень обвинения, то у прокурора возникают серьёзные проблемы, ситуация патовая. Обойти блокировку защиты нельзя.

А если свидетель не особо значим, то блокировка защиты превращается в борьбу с ветряными мельницами – прокурор сбросит балласт слишком проблемного доказательства (показания неявившегося свидетеля), и процесс покатится дальше.

Приёмы с засекреченным свидетелем

Смысл засекречивания свидетеля в том, чтобы его обезопасить. Свидетель не должен бояться давать показания, а раз личность его сокрыта от обвиняемого и остальных участников процесса – значит, можно смело изобличать, не боясь мести.

Но это благое начинание обвинением часто используется недобросовестно – не для защиты свидетеля, а для облегчения задач обвинения и усложнения жизни защите.

Приём: по делу не хватает доказательств обвинения – что ж, есть неплохая возможность такое доказательство создать, причём прямое доказательство (не косвенное). А что может быть прямее показаний свидетеля, однозначно указывающего на обвиняемого?

И такой свидетель находится. Он ничего напрямую не видел, не слышал, очевидцем не являлся – но говорит прямо противоположное (видел, слышал). А чтобы он не «поплыл» под вопросами адвоката, чтобы его не поймали на прямой лжи – его нужно засекретить.

Засекреченный свидетель даёт показания секретно – его нельзя идентифицировать (например, он говорит по видео-конференц-связи с изменённым голосом и сокрытием лица). Его нельзя вывести на чистую воду, поскольку большинство вопросов защиты можно отводить под предлогом того, что они направлены на раскрытие личности свидетеля. Например, будет отведён обычно безобидный вопрос «как и при каких обстоятельствах вы познакомились с подсудимым».

Классический пример такого фокуса: в деле появляется секретный свидетель, который говорит, что сидел в одной камере с обвиняемым и тот ему как на духу раскрыл подробности своих злодеяний. Вопрос, естественный для обычной человеческой логики, «это кем надо быть, чтобы рассказать всё случайному сокамернику», здесь неуместен, даже с точки зрения оценки вменяемости обвиняемого. Могло такое теоретически быть? Значит, было, вон и человек этот (свидетель) подтверждает, да ещё под расписку.

Правовое основание

Механизм засекречивания закреплён не в одном месте – он раскидан по разным местам УПК (ч. 9 ст. 166, ч. 2 ст. 186, ч. 8 ст. 193, п. 4 ч. 2 ст. 241, ч. 5 ст. 278 УПК). Кроме того, есть регулирование в Федеральном законе «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» от 20.08.2004 № 119-ФЗ.

Если свести эти нормы вместе, то процедура получается такая:

1. Для начала должно быть заявление опасающегося за свою жизнь свидетеля («прошу применить ко мне меры защиты») – это основание для засекречивания. Но этого заявления в материалах дела может и не быть. Оно просто должно существовать (иначе на каком основании началось засекречивание). Может оно быть в секретном конверте, прилагаемом к делу, который видит только судья.

2. Следователь выносит постановление о применении мер защиты. В нём должны быть указание на причины применения мер, псевдоним свидетеля и образец его новой, ненастоящей подписи (можно просто крестик). В постановлении должна быть отметка о согласовании его с руководителем следственного органа. Однако постановление защитник и обвиняемый тоже не увидят.

3. Постановление помещается в конверт и опечатывается печатью следователя. Конверт в материалах дела увидеть можно, но вскрыть его вправе только судья, да и никто адвокату конверт не даст для цели проверить, есть он или нет. Как написано в ст. 166 УПК, конверт хранится при деле, но в условиях, исключающих возможность ознакомления с ним иных участников уголовного судопроизводства. Конверт кочует с материалами дела.

4. Итак, дело попадает в суд, и начинается допрос секретного свидетеля. В судебном заседании личность свидетеля надо установить, кем бы он ни был – судья удаляется в совещательную комнату, вскрывает конверт с постановлением следователя, смотрит и обратно его запечатывает своей печатью.

5. Далее суд допрашивает засекреченного свидетеля в условиях, не позволяющих остальным участникам процесса его увидеть и опознать по голосу. Об этом он выносит постановление (возможно, протокольное), постановление тоже должно быть в деле (или строчка в протоколе). Кроме того, сам судья отбирает у свидетеля расписку об ответственности за дачу ложных показаний (расписка должна быть в деле).

Как мы видим, всё полностью строится на доверии к судье – что он там вскрывает/видит, защита не знает. Страховкой «от беспредела» является право вышестоящих судов в конверт заглянуть, проверить всю эту процедуру (есть ли конверт вообще, что в нём, вскрывался ли он). Защита может лишь бить наугад.

Как защищаться

Как мы видим из приведённой процедуры, основным документом является постановление следователя – оно должно быть и оно в конверте. Конверт должен физически присутствовать в материалах дела, даже если из протокола судебного заседания видно, что судья его смотрел и он вроде как был. Но сейчас его нет, и это ошибка.

Одного наличия конверта мало – судья должен обязательно его вскрыть и установить личность свидетеля (ч. 2 ст. 278 УПК). Как понять, вскрывался конверт или нет? Об этом должна быть отметка в протоколе заседания. Но в протоколе можно написать как надо, а не как было на самом деле, и аудиозапись протокола здесь не поможет. Следы