Проблемы литератур Дальнего Востока. Труды IX международной научной конференции - Коллектив авторов

У Чжи в «Ответном письме к царевичу Дунъэ» сетует на свое худородное происхождение, рассуждает о том, что, если бы не благосклонность Цао Пи, он никогда не был бы вхож в семью Цао, никогда не сделал бы карьеру при дворе, не удостоился бы чести быть рядом с лучшими представителями своей эпохи. Также он упоминает об одной своей оплошности, которая едва не стоила ему опалы: «Правила этикета были [мною] попраны, в речах [моих] тайное сделалось явным»[164]. Этот инцидент датируется около 16 г. периода Цзяньань, т. е. 211 г.

В «Записях царства Вэй» сопоставляются два эпизода, произошедшие примерно в одно и то же время (см. [6], цзюань 21): Лю Чжэнь был заточен Цао Цао в темницу за то, что осмелился посмотреть прямо в глаза Чжэнь-хоу (甄后), наложнице Цао Пи, а У Чжи за свои необдуманные речи был наказан ссылкой – был отправлен наместником в Чжаогэ.

Такова основная часть письма, за которой следует эпилог (4).

При поверхностном ознакомлении с эпилогом (4) может показаться, что здесь выражены мотивы быстротечности времени, разлуки с другом, тоски по нему. Однако при более пристальном рассмотрении становится ясно, что здесь Цао Чжи посмеивается над У Чжи, который, находясь в «ссылке» в Чжаогэ, жаждал возвратиться в столицу, однако никак не мог повлиять на отмену решения о своей командировке. Поскольку на должность наместника в Чжаогэ У Чжи был назначен самим Цао Цао, даже Цао Пи не мог ничего этому противопоставить.

Таково письмо I. Среди средств художественной выразительности – прямое обращение к адресату, антитеза, сравнения и ряды сравнений, риторические вопросы, ряды метафор и экспрессивное восклицание.

Письмо II напоминает, по крайней мере в начале, панегирическое послание, посвященное У Чжи-литератору. Письмо II, как и письмо I, состоит из четырех микрочастей, однако, в отличие от письма I, пролог и эпилог в II вычленяются из «тела» письма менее отчетливо; кроме того, они скорее художественны, нежели функциональны.

В прологе (1), дабы восстановить прерванную нить коммуникации, Цао Чжи ссылается на полученное от своего эпистолярного собеседника письмо. Он формально соблюдает этикетные правила – превознося эпистолярные способности собеседника, принижает свои [4, с. 134], – что воспринимается в данном случае как шпилька, как вдвойне острая издевка. Кстати, если говорить об этикете, то он предписывал автору посетовать на неполноту и несовершенство собственного письма [4, с. 136]. Этому неписаному правилу Цао Чжи отдает дань в конце письма III.

За прологом (1) следует вторая микрочасть (2), которая открывает основную часть письма.

Письмо II, как и письмо I, при поверхностном рассмотрении вводит читателя в заблуждение. Казалось бы, в (1) и (2) заключены мотивы литературной одаренности У Чжи, его искусности в эпистолярном общении, мотив восхищения мудростью друга, мотивы творчества и творческих мук. Однако при более пристальном изучении этих микрочастей оказывается, что содержащийся здесь мотив – мотив презрительного отношения к бездарности. Здесь Цао Чжи потешается над У Чжи, завуалированно обличая никчемность его сочинений. Задействованный в начале письма II, равно как и во всем «Письме У Цзичжуну», «топ о величине» [7, с. 209], то есть гипербола, только добавляет остроты завуалированным выпадам Цао Чжи.

Чуть далее, в (1) и (2) письма II, Цао Чжи заявляет, что литературное творчество отнюдь не простое занятие, поэтому вполне естественно, что оно и подвластно не каждому, – Цао Чжи как бы намекает на то, что У Чжи, пусть и не силен в изящной словесности, не должен чересчур печалиться по этому поводу. Подобные речи только производят впечатление утешительных, в действительности же являются даже не ироническими, а самыми что ни на есть саркастическими. Едва ли У Чжи не понял истинного смысла речей Цао Чжи: в «Ответном письме к царевичу Дунъэ» он дает понять собеседнику, что отдает себе отчет в отсутствии у себя литературного таланта. Однако в этом же письме он излагает и свою точку зрения на подлинное назначение художественного творчества: по его глубокому убеждению, в древности цины и дафу[165]слагали фу и ши в военных, политических целях, что и придавало этим произведениям значимость и важность; в его же время поэты (преимущественно поэты-чиновники) декламируют оды и распевают стихи лишь для услаждения слуха, приятного времяпрепровождения, что делает эти сочинения бесполезными и ненужными. За этими словами У Чжи кроется его пренебрежительное отношение как к Цао Чжи, так и к его друзьям-поэтам.

Далее следует третья микрочасть (3), замыкающая основную часть письма II, а за ней – четвертая микрочасть (4), являющая собой эпилог.

На первый взгляд, в (3) и (4) заключены мотивы истинного знания, подлинного искусства, на самом же деле – мотив профана и дилетанта, мнящего из себя знатока и ценителя.

Здесь Цао Чжи язвит по поводу того, что У Чжи ничего не смыслит в музыке. В отличие от большинства ечэнских[166]интеллектуалов того времени, У Чжи был довольно низкого происхождения; соответственно, его уровень общей образованности не мог сравниться с их уровнем. Его участие в светских прогулках, которые знать совершала на досуге, было вызвано желанием угодить Цао Пи и стремлением повысить свой общественно-политический статус; в действительности же к танцам, пению, пирам – внешним атрибутам придворной жизни – У Чжи был совершенно равнодушен. В «Ответном письме к царевичу Дунъэ» У Чжи писал, что, по его глубокому убеждению, преклонение конфуцианцев перед церемониалом, освященной древностью классической культурой и искусствами не имеет никакого практического применения и поэтому бесполезно; ранее приверженность конфуцианцев к ненужной и даже тлетворной, с его точки зрения, «мишуре» критиковал Моцзы. Моцзы, прибыв в верный конфуцианским традициям уезд Чжаогэ, не пожелал там задержаться, а У Чжи, как мы узнаем из источников, став правителем области, отказался от соблюдения принципов конфуцианского учения – по крайней мере, его внешних и формализованных проявлений[167].

Таково письмо II, среди средств художественной выразительности которого мы можем назвать обращение к адресату, сравнение, сравнение-уподобление, гиперболы, антитезы, риторический вопрос.

Обратимся к письму III. Оно представляет собой наставительное, дидактическое послание У Чжи-чиновнику. Письмо открывается прологом, или микрочастью (1). За ней следует основная часть, или микрочасть (2).

При беглом прочтении может показаться, что здесь заключены мотивы ревностной чиновничьей службы, а также выбора грамотной управленческой стратегии, однако при более глубоком погружении в текст становится понятно, что мы имеем дело с мотивом насмешки. Цао Чжи здесь вновь пускает шпильку в адрес У Чжи: при нескромных притязаниях У Чжи его достижения весьма скромны. Действительно, если судить формально, то очевидно, что должность наместника в небольшом уезде и четырехлетнее пребывание в захолустье